— Плохо. Видеонаблюдение на вокзале велось?
— Конечно, — встрял начальник полиции. — После того указа тринадцатого года у нас на каждом шагу камеры натыканы.
Оберегая ладонью волосы от порыва ветра, Комаровский уставился на него, потом постучал пальцем по циферблату часов:
— На эту тираду у вас ушло не менее семи секунд. А можно было затратить лишь одну… — Он хотел показать палец, но тут снова налетел ветер, и он поспешно накрыл макушку ладонью. — Одну секунду. Правильный ответ был «да».
Начальник ОВД вытянулся:
— Да, товарищ генерал.
— Автобус в объектив попал?
— Попал.
— Можно разглядеть пассажиров?
— Очень смутно, — доложил майор из районного отделения ФСБ. — На входе все засветились. Платформа расположена так, что люди были повернуты лицом к камере. Большая удача.
Все уставились на Комаровского, ожидая, что он сейчас пропесочит болтливого фээсбэшника, но этого не произошло. Наоборот. Вместо того чтобы прочитать говоруну очередную нотацию, Комаровский спросил:
— Кого-нибудь опознали?
— Идентифицированы погибший водитель и двадцать четыре пассажира.
— Кто двадцать пятый? — нетерпеливо спросил Комаровский.
— Девушка… Молодая женщина, — сотрудник Федеральной службы безопасности говорил быстро, но не торопливо. — Скорее всего, не местная.
— Та-ак… Она взорвала?
— Выходит, что так. Остальных проверили. Старики, дети, семейные граждане. Ни у кого из них не было резона совершить теракт и самому отправиться на тот свет.
Комаровский хотел задать очередной вопрос, но фээсбэшник извинился и отошел в сторонку, чтобы ответить на звонок по мобильному телефону.
И снова свита выжидательно уставилась на генерала, который, вместо того чтобы возмутиться, молча стоял на месте, уставившись на свои безнадежно испорченные туфли.
Как выяснилось, за свое терпение он был вознагражден сторицей. Вернувшийся фээсбэшник доложил: