— Ужели это предчувствие? — с дрожью в голосе спросила она.
Он ответил ей чуть слышно коротким:
— Да.
— И ей жить осталось только две недели?
Она смотрела на него с надеждой, что он будет отрицать, но он только печально наклонил голову в знак того, что предчувствие умирающей девочки не обманывает ее.
Описать состояние духа графини Конкордии Васильевны в эти страшные две недели невозможно.
К довершению ее мучений вопросы об отце со стороны Коры учащались и стали настойчивее и настойчивее.
Несколько раз графиня, по настоянию дочери, телеграфировала и писала мужу.
Но увы, мы знаем, что письма и телеграммы в это время не могли доходить до графа Владимира Петровича.
Он лежал раненый, под строгим надзором г-жи Ботт, которая, как известно, уничтожала, не читая, всю получаемую корреспонденцию.
Графиня Конкордия негодовала на мужа.
Что он совершенно забыл ее — это она понимала, но забыть свою дочь — это было выше ее понимания.
Она терялась, какие давать ответы на беспрестанные, полные грусти вопросы Коры.
Бедная девочка, чувствуя приближение конца, ежедневно спрашивала раздирающим душу голосом, с глазами, полными слез.
— А что же папа! Отвечал ли он? Скоро ли будет?
Однажды под впечатлением напрасного ожидания Кора воскликнула с гневом, если только гнев имел доступ к чистой душе ребенка.
— Мама, разве существуют на свете отцы, которые допустят умереть дочь, не дав ей прощального поцелуя?..
Графиня Конкордия вздрогнула при этом полном отчаяния вопросе.
Чтобы не допустить умирающую дочь проклясть своего отца, мать стала уверять ее, что ее отец скоро будет у ее изголовья.
Роковой момент между тем приближался.