— Не беспокойтесь, если бы суждено было умирать от моей болезни, то меня уже давно бы не было на свете.
Они вошли в гостиную; барон приподнялся, как будто желая пойти им навстречу; но на просьбу графа не беспокоиться он снова уселся. Мари подошла к отцу и поцеловала его.
— Ты должна быть чрезвычайно утомлена сегодня, милое дитя, — сказал ей граф.
— Мы только и ждали вас, — отвечала она, — чтобы попросить позволения уйти в свои комнаты.
— Сию минуту; но прежде… ты знаешь, — продолжал граф тихо и целуя дочь, — мы не были сегодня в капелле, и потому ты должна вознаградить меня… садись же и сыграй мне что-нибудь.
— С охотой, но что же?
И она начала «Молитву Моисея». Мари исполнила ее с таким чувством, что, когда раздались одобрительные аплодисменты, она, растроганная сама, бросилась в объятия графа, утирая слезу, готовую упасть с ее ресниц. Эмануил тоже поддался впечатлению, которое ощущают все при исполнении этой пьесы, и, когда Мари подошла к нему, он поблагодарил ее с видимым волнением. Потом он посмотрел на нее с большим вниманием, которого до сих пор не обращал, ибо считал ее еще ребенком, но, увидев и судя по тому, как она понимает и чувствует музыку, он с этой минуты признал ее женщиною. Эмануил стал разбирать ее наружность, и этот анализ произвел на него до того благоприятное впечатление, что когда она выходила с Клементиной из гостиной, то Эмануил проводил ее взором, исполненным нежного удивления и, обращаясь к графу, сказал: «Какое прелестное дитя!»
— Вы любите музыку? — спросил граф.
— Да, особенно ту, которая заставляет плакать; слезы — это испарина души, которая никогда не вредит.
— В таком случае, завтра вам сыграет Мари то, что вы любите.
— О, решительно вы отличный доктор, и я не сомневаюсь более в своем выздоровлении.
— Я хочу обновить вашу душу, как обновляют кровь; я хочу заставить вас выплакать все горе, какое лежит на дне вашего сердца, покуда оно не будет так же чисто, как и в первый год вашей юности; Мари будет моим помощником.
— Вы берете ангела в союзники, как герои древности, — которые не могли вести борьбы без вмешательства богов или богинь; если б у меня была такая дочь. Боже мой!
— Женитесь.
— На ком?
— На первой девушке, которую встретите.
— Нужно знать еще, захочет ли она за меня выйти.
— Разве кто-нибудь откажется от такого человека, как вы?
— А если я буду любить мою жену?
— Это будет своего рода несчастье, но от которого сама же ваша супруга постарается вас избавить. Советуя вам жениться, я вовсе не убеждаю вас любить жену; вы дурно понимаете мои слова. Женитесь для того только, чтобы быть семьянином, иметь развлечение, детей и сверх всего… привычку.