— С большей и скорейшей пользой, чем я мог надеяться.
— Я вам это предсказывал.
— К несчастью, я боюсь, чтобы болезнь моя не возвратилась; мы скоро должны отсюда уехать.
— Разве вы отправляетесь не в Париж, не с нами?
— Но в Париже иные требования, иные условия. Там мне невозможно будет жить у вас безвыходно. То, что кажется здесь так естественно — там неприлично; а оставшись опять наедине с собою, я опять начну скучать по-прежнему…
— Однако есть средство избежать этого — женитесь.
Эмануил посмотрел на графа.
— Вы сказали, что это уже последнее средство, — проговорил он.
— Я не вижу другого, тем более, что теперь, если вы захотите выбрать себе супругу, — вы можете это сделать тотчас же.
— О ком вы хотите сказать?
— Послушайте, будем откровенны, разве вы бываете здесь не именно для кого-нибудь? — И, сказав это, граф пристально взглянул на Эмануила.
— Нет, граф, я бываю здесь для всех… но особенно для вас.
— Хорошо, хорошо, вы скрытны, но я все вижу.
— В таком случае, скажите мне, что вы заметили.
— Кто здесь мог развеселить вас? Кто мог заставить вас, человека серьезного, бегать за мотыльками и играть?..
— Мадемуазель Клементина…
— С кем чаще всего вы прогуливаетесь в саду?..
— С нею.
— Так что же! Женитесь на ней; хоть это будет и не блестящая партия, но вы сделаете доброе дело; Клементина вас любит или будет любить; она прекрасная девушка — и, по крайней мере, вы не будете одни.
Эмануил посмотрел на графа, желая прочесть в выражении его лица ту скрытую мысль, вследствие которой он подавал ему такой совет.