– Ты как будто напугана. Разве ты не понимаешь, что я здесь, потому что волнуюсь за тебя?
Я жестом указываю на диван. Я с трудом держусь на ногах.
– Давай сядем?
На каждом из концов дивана высятся горой подушки, и мы оказываемся ближе друг к другу, чем предполагалось. Я чувствую лимонный запах. Я чувствую его тепло.
– Я женюсь на Эмме. Ты должна это принять.
«Я ничего не должна, – думаю я. – Я не обязана принимать твой брак с кем бы то ни было».
Но вместо этого я говорю:
– Это случилось так быстро. К чему такая спешка?
Ричард предпочел не отвечать на этот вопрос.
– Все спрашивали меня, почему я не развелся с тобой раньше, почему оставался твоим мужем все эти годы. Ты жаловалась, что все время сидишь дома одна, но когда мы куда-нибудь ходили, ты была… Тот прием – скажем так, о нем по-прежнему ходят сплетни.
Я и не замечаю, что по щеке у меня катится слеза, пока он осторожно не смахивает ее.
Его прикосновение отзывается во мне взрывом ощущений; прошли месяцы с тех пор, как он касался меня в последний раз. В моем теле напрягается каждый мускул.
– Я много времени провел, думая об этом. Я не хотел тебе говорить, потому что знал, что это тебя обидит. Но после того, что случилось сегодня, у меня нет выбора. Я думаю, тебе требуется помощь. Тебе нужно лечь в клинику, может быть, в то заведение, где лежала твоя мать. Ты же не хочешь закончить, как она.
– У меня все налаживается, Ричард, я чувствую прилив былого жизнелюбия. У меня есть работа. Я чаще вижусь с людьми…
Я умолкаю. Правды от него не скроешь.
– Это не то, что было у мамы.
Мы уже говорили об этом раньше. Очевидно, он в это не верит.
– У нее была передозировка обезболивающего, – мягко говорит Ричард.
– Мы не знаем точно, что произошло! – возражаю я. – Это могло быть ошибкой. Она могла просто перепутать лекарства.
Ричард вздыхает.