– Не-ет, не осьминоги, а знаешь, такие…
– Представляю как страшно жить в мире твоего воображения. Там есть жители? Если есть – бедные…
– Нет, их всех съели, – поцеловал в голову Ада Элон, ставя на стол тарелку с мясом в соусе и раздавая приборы.
Парис взял резанную дольку апельсина с соседней тарелки.
– Хороший остров, – кивнул Парис. – Я всегда хотел жить на подобном. Не сложилось как-то. Обхожусь югом Фироками.
– Тебе просто там издеваться над людьми можно. На островах-то за такое и огрести можно, – фыркнул Ад.
– Ага, на вашем особенно, – усмехнулся Парис. – Деление практически такое же.
– Нет, ты что, у нас все бабочками какают. Вот и Элон так думает. Да? – улыбнулся Ад.
– Твой Элон такой же выдумщик, – кивнул Парис. – Он поэтому тебя и терпит, и твои сказки.
Антей открыл глаза, он словно не спал, он, казалось, так и чувствовал как его обнимает Рахма и вязкое удовольствие, которое никак не хотело спадать. Тело отказывалось слушаться. Антей томно застонал. Рахма тут же отреагировал, навис над ним.
– О нет, уйди куда-нибудь, – застонал Антей, зовуще вытягиваясь под ним. – Я не могу больше. Мне нужно в себя прийти.
Рахма хищно рассмеялся.
– Я помогу тебе с твоим стояком.
– Я справлюсь, – ранцуз бессильно выдохнул, отвернулся в сторону. – Как я доберусь вниз? Придется тебе тащиться туда, за восстановителем, потом нести его сюда.
– У меня есть средство получше, – Рахма осыпал его поцелуями, – после получишь свой восстановитель.
– Нет, нет, твое средство… – вяло отбивался Антей, но от красоты мужчины нельзя было отбиться, и фирокамец снова смирился, тем более, что эйфория уже снова сжала горло, не давая вздохнуть.
Это снова был секс для Рахмы и тяжелый приход для Антея. В наслаждении невозможно было ни соображать, ни любоваться. Эстетическая составляющая была до, а во время было только давящее, пиковое удовольствие, которое втягивало в себя все – боль, страх, мысли, сопротивление, любые мысли о себе. Оставались власть и наслаждение.
Антей не заметил, как Рахма перенес его в ванную, обтирая какими-то травами. Усталость тела проходила, где-то на краю сознания билась бодрость, если б только можно было сбросить это странное наслаждение. Антей не мог думать даже о неуместной влюбленности. Все выдавливало непонятно откуда взявшееся давящее, спирающее дыхание счастье.
– Ты что-то подмешал в вино, да? – спросил Антей. – У меня, похоже плохая переносимость диких наркотиков.
– Нет, – рассмеялся Рахма, – может, это местный воздух, говорят, он пьянит?