Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу

– Мог уже вообще не приходить, – сказала она.

– Меня задержали в дороге, – затравленно ответил Хафиз.

В первый раз его остановили за превышение скорости. Он откупился. Система оповещения на дороге была налажена отменно: не проехав и ста метров, Хафиз был остановлен ещё одним постом. После краткого спора он оставил здесь ещё некоторую сумму. Дальше он ехал совсем осмотрительно, но забыл пристегнуться ремнём и снова был вынужден дать на лапу третьему постовому, который посмотрел на Хафиза, как на идиота, едва сдерживая ехидный смех. Когда машину тормознули в четвёртый раз, Хафиз выскочил из неё, пытаясь рвать на себе волосы, упал перед сотрудником полиции на колени и закричал:

– Пистолет есть?

– Да, есть, – удивлённо ответили ему.

– Тогда убей меня! Убей меня!

Вокруг них начала собираться толпа, и полицейский увёл Хафиза с его нервным срывом отпаивать чаем в ближайшей чайхане. Денег он с него не взял и даже за чай заплатил сам.

Чинара не стала его слушать, а пошла докрашиваться. Хафиз бродил по лестницам и сцене, хлопая себя по плечам, и переживал не столько из-за чемпионата, сколько из-за того, что глупо выболтал свою тайну, которую уже несколько лет хранил запертой в самой далёкой кладовой своей души. Откровенность нападает в самые неподходящие моменты и в обществе самых ненадёжных людей, а со стороны Чинары Хафиз чувствовал что-то вроде угрозы. Особенно остро он осознал это, когда наконец увидел свою партнёршу в боевом облачении: платье едва прикрывало её тело сверху и снизу, зато сверкало, как взорвавшийся склад пиротехники, а на лице было столько грима, что Чинару едва можно было узнать.

– Э… Отлично выглядишь.

– Спасибо, – отрешённо ответила она, ища кого-то глазами. Найти Учителя был нетрудно – он был подобен белому лебедю среди ворон в своём праздничном костюме, но привлечь его внимание в такой день представлялось неразрешимой задачей. Чинара, как всегда, пошла напролом. Впившись длинными ногтями в рукав Учителя, она вынудила его посмотреть на себя:

– Как вам моё платье?

– О! Красиво. Блестит хорошо. Лопе!!! Номера готовы?! Сейчас будем проводить жеребьёвку. Все выступающие пары сюда! – От его голоса у Чинары звенело в ушах. Его рукав всё ещё находился в плену. Заметив это, Учитель посмотрел на Чинару с недоумением:

– Да, вы что-то хотели?

– Если у вас будет свободная минутка… Кое-что.

– Сейчас, сейчас, – зачастил он, – я должен жеребьёвку провести, потом к вам подойду. Так, где там пара номер восемь? Пара номер восемь! – заорал он в микрофон с отчаянием, которое ему обычно заменяло то, что у других людей называется бешенством. – Ну почему я должен несколько раз вас повторять?!

Чинара приняла мудрое решение оставить его в покое до поры и начала неторопливо разминаться. Демонстрация растяжки всегда привлекала к ней всеобщее внимание, и внимание Учителя в том числе – до тех пор, пока на танцы не пришла эта гибкая, как дождевой червяк, Бану. Она очень беспокоила Чинару, она обладала качествами, с которыми Чинара была не в силах тягаться, например молодостью. Зато у Чинары имелось бесценное преимущество – опыт и наглость в придачу к нему, на них она и уповала.

– Зачем вы хотели меня на минутку? – поинтересовался Учитель, пробегая мимо Чинары.

– Я просто хотела сказать, что мне будет очень приятно посидеть с вами где-нибудь наедине после чемпионата… Ну пообщаться.

Учитель оценил Чинару взглядом, прикинул, сколько ей лет, подсчитал, во что примерно могут обойтись знаки внимания для женщины её типа, и в его голове сформировался решительный протест, который он постарался выразить как-то менее решительно:

– Пообщаться можно, но вам со мной будет скучно, я старенький.