— Наверное, я должен вам объяснить, что трудно, поскольку я и сам не знаю. Из трех человек с доказанными телепатическими способностями, выявленных с тех пор, как мы стали изучать этот феномен, Ли самая одаренная. Она удивительный ребенок, с невероятно творческим складом ума. Но сознание ее глубоко травмировано — и все из-за того, что она слышит, как страдают другие люди. Она постоянно хочет покончить с собой, а мы пытаемся ее спасти. Но если оставить ее в покое, через какое-то время, иногда через несколько недель, иногда через несколько часов, она сделает попытку себя убить.
— А когда она поправится?
Доктор Гросс сунул руки в карманы и уставился на свои сандалии.
— Боюсь, чтобы вылечить душевное расстройство, надо прежде всего оградить пациента от душевных травм. В случае Ли это невозможно. Мы не знаем даже, какая часть мозга отвечает за телепатию, и не можем прибегнуть к лоботомии. Лекарства мы тоже пока не нашли. — Он пожал плечами. — Мы очень хотим ей помочь. Но, глядя объективно, я не верю, что она вообще поправится. Такой она будет до конца жизни. И чем раньше вы о ней забудете, тем меньше вреда ей причините. Спокойной ночи. Еще раз извините, что так вышло.
— Спокойной ночи.
Бадди немного посидел на кровати. Потом выключил свет и лег. Уснуть никак не удавалось, пришлось три раза мастурбировать. Наконец он погрузился в беспокойный сон. Однако утром он по-прежнему помнил чернокожую девочку, которая пришла к нему и разбудила… разбудила в нем столько всего.
На утреннем обходе врачи огорчились, что повязка сдвинута, и говорили про симпатическую офтальмию. Потом исследовали левую роговицу и удалили последние металлические пылинки. В клинике его продержали еще три дня, приводя в норму давление стекловидного тела и внутриглазной жидкости для профилактики прежде не выявленной склонности к глаукоме. Врачи объяснили, что то, отчего иногда туманится его левый глаз, — это плавающее помутнение стекловидного тела и причин для беспокойства нет. Сказали посидеть дома недели две. И повязку с глаза снять не раньше чем за два дня до выхода на работу. С компенсацией за несчастный случай на производстве его тоже помурыжили, но Бадди разобрался — оказалось, он просто неправильно вписал дату.
Девочку он больше не видел.
А из всех радиоприемников, музыкальных автоматов и скопитонов в Нью-Йорке и в Буэнос-Айресе, Париже и Стамбуле, Мельбурне и Бангкоке звучала музыка Брайана Фауста.
В день, когда Фауст должен был лететь с Земли на Венеру, Бадди вернулся на работу в космопорт. Это было за три дня до конца срока, который назначили врачи, так что на глазу его еще красовалась телесного цвета повязка.
— Господи, — сказал он Биму, перегнувшись через перила смотровой площадки на крыше ангара, — народищу-то сколько!
Бим сплюнул на горячий гудрон. Лайнер стоял на взлетной площадке под августовским солнцем.
— Перед стартом он обещал спеть, — сказал Бим. — Надеюсь, беспорядков не будет.
— Спеть?
— Видишь там деревянный помост с усилителями? Лишь бы эти малолетки не учинили тут безобразий.
— Бим, а можно я спущусь поближе к помосту?
— Зачем?
— Хочется увидеть его поближе.
— Ты сам только сказал про народище.
Держась за перила, Бадди смотрел вниз. Его мышцы перекатывались под наколкой: «Спляшем на Марсе чечетку с Долорес-красоткой» на фоне колец Сатурна.
ebooksa