— Мейбл, может, все-таки пойдем вместе?
— Блэки, два дьявола во главе операции — слишком много. А если не останется ни одного, возникнут проблемы другого порядка. Ты теперь взрослый дьявол. Сам знаешь, что делаешь. И я знаю. Боюсь, ты сошел с ума.
— Ме-е-ейбл…
— И хватит об этом! Сей добро, если сможешь. Если это избавит нас хоть от десятой доли хлопот, с которыми, я уверена, мы столкнемся, я буду тебе очень благодарна.
Она с решительным видом, Сью и Скотт — с обескураженным забрались в хамелеон.
— Да… — Мейбл снова высунула голову, — верни им это. — Она протянула мне метательное лезвие. — До вечера.
Хамелеон тронулся вниз по серпантину. Я натянул рубаху, сунул лезвие за пояс и пошел к Роджеру.
На лезвие он особого внимания не обратил, так, скользнул взглядом, но, кажется, в этот момент мы оба подумали друг про друга что-то очень нехорошее.
— Ну, пошли.
Он перелез через ствол. Я за ним.
Сразу за деревом лежал старенький двутурбоптероцикл. Роджер поднял его за черно-желтое облупившееся крыло, по форме как у летучей мыши. Свободной рукой взялся за рукоятку управления. Другой рукой с тем равнодушием, за которым мы иногда пытаемся скрыть сильные чувства, погладил крыло.
— Давай прыгай на мою метлу, и я отвезу тебя в Обитель ангелов. — Он улыбнулся.
И я многое понял.
Итак:
описывающее феномен, возникший около полувека назад, когда число, обозначающее год, было с тремя нулями. (Примерно в то же время начали прокладывать первые кабели, а по миру начали рыскать демоны в серебристых доспехах, сращивая разрывы, чиня реле, заменяя износившиеся защитные оболочки. Социологические связи выведите, пожалуйста, сами.) Тогда птероциклы вошли в моду как средство передвижения на небольшие (а иногда и вполне приличные) расстояния. И тогда же они полюбились довольно странной группе асоциальных личностей. Они называли себя индивидуалистами, но перемещались стаями. Недовольные современным обществом, выуживали из прошлого символы самых деструктивных эпох: череп и кости, фасции, свастику, гильотину. Их обвиняли в самых гнусных поступках, иногда оправданно, иногда нет. Они называли себя ангелами (Ночные Ангелы, Красные Ангелы, Ангелы Ада, Кровавые Ангелы; одно из этих названий было позаимствовано у сходного популярного культа полувековой давности[23]. Впрочем, и большинство их мифологических побрякушек было взято напрокат). Общепринятое социологическое объяснение: реакция на децентрализацию, последние рецидивы насилия. Психологическое: на что похож птероцикл? Две круглые турбины, на которых сидишь между крыльями, и шестифутовая металлическая оглобля растет между ног, ею нужно править (отсюда и название «метла») — и больше ничего, кроме очков, между тобой и небом. В общем, понятно, о чем речь. И последнее. Ангелы были продуктом рубежа веков. Уже лет тридцать про них никто не слышал. Они исчезли вместе с неоновыми пуговицами, насморком и прозрачными виниловыми шортами. Да, подростки двадцать первого века чего только не вытворяли!
Я влез на заднее сиденье. Роджер устроился впереди и большим пальцем правой ноги нажал одну из кнопок на подножке (чтобы выделывать в полете всякие фокусы, на кнопки надо жать быстро, следовательно, босой ногой), врубил газ, и у моих ног взметнулись листья. Птероцикл понесся над дорогой, раза два подпрыгнул на ухабах и свернул с обрыва. Мы упали футов на десять, прежде чем поймали воздушный поток и начали плавно набирать высоту. Роджер летел без очков.
Ветер из-за его плеч нес запах — сначала я подумал, что так пахнет птероцикл. Вообразите самогонщика, не мывшегося месяца три. Но летал Роджер, конечно, здорово.
— Сколько вас в Небесной обители?
— Что?
— Я спросил, сколько человек в…
ebooksa