— Надо отвести его на скиммер! Пойдем, Римки!
— Я сниму скафандр, — объявил он. — Поскольку я марсианин, а вы…
Но его уже окружили. И удерживали его руки, что было нетрудно, поскольку он ослабел из-за лекарства. И резные головы, их сверкающие глаза, расплывались за слезами.
— Римкин! Римкин! Где ты? Эвелин, Мак! Римкин где-то здесь!
— Нашелся, Джимми! Все в порядке! Мы ведем его на скиммер.
— Кто вы такие? Я вас не знаю!
— Ой, Римки, да что это с тобой?!
— Я марсианин. Я могу снять скафандр…
— Нет, приятель. Держи руки по швам.
— Вы все сошли с ума. Я марсианин, а вы говорите с кем-то другим, кого здесь нет!
— Римкин, иди с ними, пожалуйста. Ради меня, ради Джимми! Они хотят тебе помочь!
— Я вас не знаю. Зачем мне куда-то возвращаться? Здесь мой город. Мои здания, мой дом. Просто его не очень ясно видно. И мне от этого больно.
— Не поднимай руки. Пошли…
— Джимми, с тобой все в порядке? Он тебе ничего не сделал? Как он выбрался?
— Наверное, снотворное было недостаточно сильное. Он вышел неожиданно и запер меня в кабинете. Минуту назад я нашла запасные ключи Эвелин у нее в комнате и сразу побежала к пульту, чтобы связаться с вами. Что вы с ним собираетесь делать?
— Я буду жить на Марсе. Я могу снять скафандр. Я марсианин. Я марсианин…
— Он вроде не буйный. Его доставят обратно на Землю, накачают успокаивающим, и через полгодика он будет как новенький. Не удивлюсь, если станет известно, что такое бывало с ним и раньше. В свое время я две недели лежал в больнице — лечился от алкоголизма.
— Почему мне не дают снять скафандр? Я ведь марсианин…
— Римки, вспомни про ферментные реакции, из-за которых ты утром не хотел успокаивающего укола. Если расстегнуть скафандр, ты глазом не успеешь моргнуть, как все они пойдут не так. А ты изжаришься.
— Но которые? Как мне узнать, какие из них…