Не подпуская ее близко к клетке, но позволяя смотреть, как он играет с Шивой и кормит ее.
Не интересуясь у нее, кто она такая, но молча и умело зашивая пулевое, по дурости схваченное на последнем заказе.
Не спрашивая разрешения, просто утаскивая ее в любое подходящее и не подходящее место в зоопарке, где она буквально прописывается с некоторых пор, любя ее так, как никто и никогда.
Как она не позволяла никому и никогда.
Чувствуя в ней легкую независимую кошачью натуру, понимая ее, так, как понимает свою большую полосатую подругу.
Это странные, непонятные недоотношения.
И они ей безумно, безумно нравятся.
И когда на улицах становится тесно от ходячих мертвецов, она, только что вернувшаяся из небольшой и не очень интересной командировки, спешит в зоопарк в первую очередь.
И никого там не находит. Даже животных кто-то успел выпустить из клеток.
Нина уходит.
С ее навыками ей несложно выжить в одиночестве. Даже наоборот, просто.
Но она не хочет больше быть одна. Она хочет быть с ним.
Поиски затягиваются.
Их очень осложняют все пополняющиеся ряды ходячих и разнообразных придурков, сбивающихся в банды.
Нина осторожничает, понимая, что против десятка вооруженных расторможенных мужиков даже ее навыки бессильны.
В Святилище она оседает на несколько месяцев, изучая бандитов, стараясь изображать из себя овечку и не попадаться на глаза главному маньяку.
Иза здесь нет.
Но рядом есть несколько общин, где живут люди.
Может, там?
Она делает несколько схронов в разных местах по периметру. Когда ты незаметная, маленькая, страшненькая, вечно чумазая женщина, то это так легко сделать.