Тайна «Утеса»

— Невозможно! Капитан находит этот план самым разумным и ни на что другое не согласится… — Он замолчал. Во всем, что касалось капитана, Скотт обязан был хранить врачебную тайну. — Сейчас его нельзя волновать, — только и добавил он.

— Что же Стелла хотела нам передать? — спросил я.

— Очень странную просьбу. Я не вижу в ней никакого смысла, но она настаивала, чтобы я сказал вам: она хочет переночевать в «Утесе». Говорит, что только здесь она сможет уснуть.

— Нет! — вскочив, закричал я и рассердился сам на себя за такую невыдержанность. — Неужели то, что случилось, не послужило ей уроком? Что она, — с ума сошла? Забыла ночь на субботу?

— Сюда ей никак нельзя, — подтвердила Памела Скотт, ничего не понимая, переводил глаза с одного из нас на другого. Потом взгляд его задержался на Памеле.

— Вы и сами плохо спите.

— Разве в этом доме заснешь? — вознегодовал я. — Вы же знаете, что здесь творится! Почему вы вами не объяснили Стелле, чтобы она выкинула эту блажь из головы?

— Я пробовал, — ответил доктор, — но тогда с ней Бог знает что началось. Я прямо остолбенел. В жизни бы не поверил, что Стелла способна на такое.

— Чем же она вас столь сильно удивила? — совершенно несправедливо рассердился я на Скотта.

— С ней творилось что-то невероятное, — сказал Скотт. — Вы же знаете, какая она сдержанная, вежливая и воспитанная маленькая леди. И когда я пришел утром, она была именно такая — аккуратная, подтянутая. Это после трех-то бессонных ночей. Другие на ее месте уже бились бы в истерике. Она приняла меня в своей чисто прибранной комнатке, и вид у нее был больной, будто болеет она уже с месяц, но вела себя безукоризненно, само послушание, само внимание, была готова следовать всем моим советам и за деда беспокоилась больше, чем за себя.

— Он тоже болен? — спросил я.

— Он очень расстроен из-за нее, — ответил Скотт. — И не говорит почему. Только одно и сказал: «Она попала под дурное влияние», и больше ничего. Мне-то кажется, между ними разразился большой скандал, и теперь она раскаивается, хочет загладить те, что было. Грустно на них смотреть — такие одинокие в этом большом доме, только какая-то женщина наведывается за ними присматривать.

— Стелла сказала вам, почему не спит? — спросила Памела.

— Нет, этого я от нее не смог добиться. Твердит одно: «У всех свои заботы». Смешно! Уклоняется от ответов, так что я бессилен. Нельзя лечить больного, который вам не доверяет, особенно если болезнь связана с психикой, как в данном случае. Ничего не поделаешь, пришлось дать ей снотворное.

— Но вы сказали, она устроила какую-то сцену? — нетерпеливо напомнил я.

— Да, это было уже днем, когда она проснулась. Я поднялся к ней еще раз, чтобы посмотреть, как она после снотворного. Она очнулась около половины пятого. Видно, во сне ее мучили кошмары, она была в каком-то странном состоянии, по-моему, не понимала, что я в комнате, стонала и все твердила исступленно: «Он мог погибнуть!»

— А потом? — поторопил я его. Голосом я владел лучше, чем сердцем.

— А потом она заметила меня и залилась слезами, причитала, как ей одиноко, какая она несчастная, как она не может тут больше оставаться. Просила помочь ей отсюда выбраться. Так и говорила: «Больше мне тут не выдержать». А дальше вот и сказала, что мечтает переночевать в «Утесе». Когда я ответил, что капитан и слышать об этом не захочет, она заплакала еще сильней и принялась настаивать на своем. Я просто ушам своим не верил, неужели это Стелла! Пришлось мне в конце концов пообещать ей, что я с вами поговорю, и, уходя, я закатил ей изрядную дозу снотворного, больше, чем следовало.

— Выходит, Стелла напичкана снотворным! Какой ужас! — возмутился я.

— Ну а что я могу поделать? Если бы вы согласились мне рассказать, что у нее на уме, я бы смог ей помочь. Ведь неспроста же она впала в такое состояние Она уже не ребенок.