Памела вздохнула, она устала.
— Тогда попробуем без Памелы, — сказал я, чтобы сделать Максу приятное, и положил пальцы на стакан, а Памела откинулась на спинку кресла. По-видимому, сеанс больше не интересовал ее, она положила голову на подушку, и у нее на лице появилось отсутствующее выражение, как у меломанов, когда они всем своим существом уходят в музыку.
Долгое время стакан не двигался. Когда же он слегка качнулся, Макс поспешил спросить:
— Мери, не намекнете ли вы нам, что мы должны сделать?
Последовал ответ:
— УЙТИ.
Я спросил:
— Вы хотите сказать, уйти из «Утеса»?
Стакан трижды написал: «УЙТИ», «УЙТИ», «УЙТИ».
— Но почему?
— «ОПАСНОСТЬ», — написал стакан.
— От кого она исходит? Какая опасность?
Стакан быстро обежал буквы «КАРМ», но перед «Е» замешкался и упал набок. Когда мы начали снова, стакан заметался, как на предыдущем сеансе между буквами «Л» и «О» и опять опрокинулся. Макс воскликнул:
— Это неспроста!
Ингрем, нахмурясь, поддержал его:
— Да, вряд ли можно считать это совпадением.
Макс снова поставил стакан и снова задал вопрос:
— Не следует ли нам пригласить священника?
Стакан пришел в смятение. Он крутился среди карточек с буквами, скидывал их со стола налево и направо, потом свалился на пол и разбился.
— Священник явно не пользуется признанием, — заметил Макс, наклоняясь поднять с полу карточки, пока мы с Ингремом при свете карманного фонарика подбирали осколки. Памела не обратила на переполох никакого внимания. Поднявшись из-под стола с осколками в руках, я увидел, что она откинулась в кресле и спит.