– Так больно? А так? – спрашивает он, пробегая чуткими пальцами, а я лишь бездумно отвечаю: «Нет… Нет…» – и смотрю на его широкие плечи, покрытые легким загаром, запоминая на них каждую родинку, рассматриваю густые волосы, которые, намокнув, кажутся совсем черными и еще больше вьются, а еще отмечаю про себя, что сверху его ресницы кажутся еще длиннее, чем тогда, когда я, лежа вчера на полу, рассматривала их снизу.
Но все-таки боль пробивается в мое сознание, и я от особо неприятного ощущения вскрикиваю:
– Ай, больно!
– Все-все, больше не буду вас мучить, – отзывается Антон, поднимаясь и снова нависая надо мной своими метр девяносто.
– А как голова? Не тошнит? Со зрением проблем нет?
Я отрицательно качаю головой:
– Так, побаливает немного – и всё. Ну, и синяков, конечно, по всему телу куча. Уж позвольте их не демонстрировать, – пытаюсь я шутить.
– В общем, считайте, вам очень повезло, – не поддерживает детектив моей несерьезности. – Вы отделались, можно сказать, испугом. Помните, я предупреждал вас, что преступник может начать охоту за вами? Вот и получилось: то ли напророчил, то ли накаркал. А потом не оказался рядом, чтобы вас защитить. Вы даже не представляете, как я себя за это ругаю. Я чувствую, что скоро разберусь в том, что творится в этом доме. Но мне до сих пор не хватает некоторых фактов. Скажите, – Городецкий склоняется, приближает ко мне лицо и пытливо заглядывает в глаза, – вы готовы быть со мной предельно откровенной?
Я настораживаюсь. О чем это он?
– Разумеется, – отвечаю я, и смысл фразы противоречит неуверенному тону голоса.
– Даже если вопрос будет касаться ваших семейных тайн? – продолжает Антон, не отводя взгляд, от которого мне теперь делается неуютно.
Я нервно смеюсь:
– Да бросьте вы, мы же не старинная королевская династия, чтобы у нас шкафы были забиты скелетами! Спрашивайте, что вас интересует – я всё расскажу.
Сыщик чуть ослабляет напор, подается назад, выпрямляясь, и произносит:
– Скажите, пожалуйста, чем вы шантажировали своего деда?
У меня перехватывает дух, а сердце падает в пятки. Откуда ему это известно?
Я чувствую, что у меня на лице написано: «Виновата», но все-таки делаю попытку вывернуться:
– Кто вам сказал такую ерунду?
Нахмурившись, Городецкий берет меня за плечи и аккуратно встряхивает, похоже, не забывая про мои синяки и разбитую голову.
– Елена Викторовна! – произносит он укоризненно, и я чувствую в его голосе скрытое разочарование. – Я же не спросил вас: «Шантажировали ли вы своего деда?» То, что этот факт имел место, мне и так известно. Я хочу знать, чем вы его шантажировали. Об этом он мне говорить отказывается.
ebooksa