Ах, так это Дед рассказал сыщику о шантаже! Но зачем? Ничего не понимаю!
А детектив ждет от меня ответа:
– Елена Викторовна, вы всего минуту назад пообещали быть со мной предельно откровенной во всем, что касается ваших семейных дел. Вы передумали?
С огромной неохотой я начинаю рассказывать Городецкому о тех давних событиях лета восемьдесят четвертого года, когда так нелепо погибла Ба. Умело заданными вопросами Антон как-то незаметно вытягивает из меня чуть ли не всю историю моего детства.
Потом он несколько мгновений молчит, задумчиво глядя на меня.
У меня в голове проскакивает мысль, исполненная отчаяния: вот теперь, узнав о моем многолетнем шантаже, этот человек больше никогда не посмотрит на меня с симпатией. Я сама не замечаю, как на глазах у меня выступают слезы.
Но сыщик снова удивляет меня. Он осторожно касается моей щеки тыльной стороной ладони, негромко произносит: «Спасибо, что доверились мне», – бережно привлекает меня к себе одной рукой и целует в еще влажную макушку.
Затем он отстраняется и расплывается в обаятельной улыбке:
– Мы с вами, как две мокрых курицы.
– Кстати, я-то всего-навсего приняла душ, а где успели с утра промокнуть вы? Погода сегодня прекрасная, дождя нет.
К Городецкому снова возвращается серьезный вид:
– Пришлось немного понырять при осмотре места преступления.
Я передергиваю плечами:
– Бр-р-р. С утра водичка еще холодная. Ну и как: неужели зря такие жертвы?
– Нет. Не зря. Именно в воде я кое-что обнаружил, – детектив кивает на мокрый сверток, который по-прежнему прижимает к боку локтем. – Здесь очень важные улики. И, кажется, я готов назвать имя преступника, разумеется, если не будет еще каких-нибудь неожиданностей.
Глава 26
Я подаюсь вперед и тянусь к свертку:
– Что там?
Антон мягко отводит мою руку и говорит:
– Во-первых, там пистолет…