– Не знаю. – Ильич загасил сигарету. – Что знал, то рассказал, а новые небылицы мне придумывать без надобности. Может, и не связан огонь с гарью. Может, и нет его на самом деле. Может, это все шаповаловские уловки. С этого очкастого станется.
– Не уловки это, – буркнул Туча, половчее пристраивая на плече вязанку с хворостом. – Свет прямо из-под земли идет… поднимается, как со дна. Я знаю…
– С какого еще дна? – удивился Ильич.
– Показалось тебе все. – Матвей, переглянувшись с Дэном, легонько дернул Тучу за рукав. – Ты тогда в таком состоянии был. Мы ж заблудились. Может, от стресса?..
– Я видел! – упрямо повторил Туча. – И это не шаповаловские проделки. Там пахло так же мерзко. Горелым пахло, как на пожарище. И раз говорят, что не нужно там ходить, значит, и не нужно! – добавил он и, не оглядываясь, пошагал вперед.
– Впечатлительный больно, – хмыкнул Ильич, всматриваясь в розовеющее небо. – Знал бы, не брал с собой в лес, а то разнервничался! Сразу видно, горожанин. Дикой природы не видел.
Дэн кивнул, хотя в глубине души был с садовником не согласен. Да, с Тучей в последнее время творилось что-то неладное, но вот что послужило тому причиной? Они ведь и сами видели блуждающий огонь. Пусть не так близко, но видели! И так до сих пор и не пришли к единому мнению, что это могло быть. Наверное, разумнее всего дождаться вечера и выслушать версию Суворова. А еще лучше – прочесть до конца дневник графа Шаповалова, не так там и много, в том дневнике.
Похоже, их долгое отсутствие так и осталось незамеченным. Встретившийся им по дороге к флигелю Суворов лишь окинул ребят рассеянным взглядом и помчался куда-то по своим делам. Времени, оставшегося до ужина, хватило только на то, чтобы принять душ и переодеться. Обсудить увиденное в лесу они не успели.
Костер разложили в парке на просторной лужайке, которую со всех сторон обступали старые липы. В центре в целях пожарной безопасности была выкопана неглубокая яма, рядом лежали нарубленные в лесу дрова, но разведением огня занимался не Ильич, а отец Васьки. Парнишка крутился поблизости, подавал отцу то спички, то старые газеты, то тонкие прутики.
К девяти вечера костер полыхал уже в полную силу, тянулся оранжевыми языками к темнеющему небу, сыпал искрами. Чуев, командир волков, принес хлеб и куски колбасы. Он нанизывал их на деревянные прутики, поджаривал на костре и раздавал своим подопечным. Волки уничтожали стратегические запасы с космической скоростью, злорадно поглядывали на не то чтобы голодных, но опечаленных такой несправедливостью вепрей. Когда у костра наконец появился Суворов, блюдо с хлебом и колбасой опустело.
– Что пригорюнились, архаровцы? – Вожатый снял с плеча гитару, уселся на бревно, ударил по струнам. – Чего сидите как на похоронах?
– А чему радоваться, когда эти бандерлоги, – Гальяно кивнул на волков, – поели всю колбасу и даже хлеба не оставили!
– Да ты что? Поели всю колбасу?! – Суворов посмотрел на него со снисходительной улыбкой. – Ай, какая жалость! А вы, выходит, за ужином не наелись?
– Выходит, так, – огрызнулся Гальяно.
– Ну, это непорядок. Это мы сейчас исправим. – Суворов снова ударил по струнам, всматриваясь в темноту, велел: – Заноси!
В ту же секунду в освещенный костром круг шагнул Васька с кастрюлей, доверху наполненной запеченной в мундире картошкой. Следом из темноты вынырнул крупный лысый мужик в тельняшке – Турист, как понял Дэн, – и тоже не с пустыми руками. От большой миски, которую он с нежностью прижимал к груди, доносился упоительный аромат жареного мяса.
– Привет, вепри! – Он кивнул им всем сразу, аккуратно поставил кастрюлю на приспособленный под столик пень, из болтающегося за плечом рюкзака достал одноразовые пластиковые тарелки. – Голодные небось, а?
Они загалдели все сразу, восторженными воплями заглушая обиженный рев волков. Гальяно вскочил на ноги, выхватил у Василия тазик, с профессиональной сноровкой принялся раскладывать картошку и шашлыки по тарелкам.
– Ну, дядя Саша! Ну, удружил! – Он бросил на Туриста полный обожания взгляд.
– Да ладно тебе! – Тот пожал плечами. – Это не моя, это командира вашего идея. Говорит: «А давай-ка нажарим моим архаровцам шашлыка!» А мне что? Я человек свободный, было бы что жарить!