Немного погодя весь зенан знал, что принцесса Акрабади перевернула на несчастную Арджуманд Бегум огромный кувшин с раскаленным маслом. Слухи росли, раздуваясь до немыслимых размеров при каждой следующей передаче из чьих-то уст к чьим-то ушам.
Мехрун-Нисса настояла, чтобы Арджуманд перенесли в паланкин на руках, и сама задернула занавеси в нем, подмигнув племяннице:
— Пусть переживают.
Сати прикладывала свои мази каждый день, и рана быстро затянулась, но болезнь Арджуманд позволила им с Мехрун-Ниссой не появляться в зенане.
Агачи сочла необходимым прислать слова сочувствия пострадавшей и пожелание скорейшего выздоровления. Несчастная принцесса и вовсе прислала извинения, которые Мехрун-Ниссой приняты не были, вдова объяснила просто: племянница слишком плохо себя чувствует, буквально умирает от боли, а потому извинения будут приняты, только когда (и если) она выживет.
Падишах и принц тоже интересовались здоровьем пострадавшей и пожелали выздоровления. От Хуррама принесли письмо, в котором принц обещал лично удавить жену, если страдания любимой так сильны. Арджуманд немедленно ответила, что это не так и Акрабади Махал не столь виновна, как болтают в зенане.
У Салихи Бану свои шпионы повсюду, нашлись те, кто рассказал, что Арджуманд вовсе не умирает, хотя из комнаты никуда не выходит. Салиха Бану потребовала, чтобы Мехрун-Нисса вернулась к своим обязанностям, но вдова твердо ответила:
— Нет! Я боюсь появляться там, где опасно для жизни. Ни я, ни Арджуманд Бегум не войдем в зенан.
Это был опасный ход, но Мехрун-Нисса решила сделать его, потому что служение агачи затянулось.
И снова били большие барабаны дундуби, слышался невообразимый шум, какой бывает, когда движется свита падишаха. Снова выскакивали домочадцы Гияз-Бека, чтобы встретить золотой паланкин. Расстилали под ноги ковры и покрывали их бархатными полотнищами, чтобы ноги падишаха не ступали на голую землю. Разбрасывали розовые лепестки и брызгали розовой водой…
Рауза Бегум приказала всем накинуть праздничные палантины, если уж не успевают переодеть сари. Слуги доставали сосуды с драгоценными винами и готовили кальяны, на кухне застучали ножи поваров на тот случай, если падишах решить перекусить… Но каждый знал свое место и дело, потому суеты не было. Итимад-уд-Даула не впервые встречал падишаха, хотя на сей раз повод был несколько своеобразный.
Каково же было их изумление и досада, когда из золотого паланкина показалась женская фигура! Прибыл не падишах, а его агачи. Салиха решила лично навестить пострадавшую внучку Гияз-Бека.
Пришлось Мехрун-Ниссе и Арджуманд выходить к Салихе Бану. Арджуманд заметно прихрамывала, но отнюдь не выглядела умирающей, как и ожидала жена падишаха.
— О, Аллах! А мне сказали, что Арджуманд Бегум буквально с ног до головы ошпарена маслом.
— В зенане всегда преувеличивают, ваше величество, — развела руками Мехрун-Нисса. — Благодарим вас за заботу…
— Если все не так плохо, — агачи поднялась, жестом отвергая все подарки, угощение и кальян, — вы можете вернуться в зенан. Только будь осторожней, — обратилась она к Арджуманд, — не находись рядом со светильниками, если так неловка. Два дня!
Глядя ей вслед, Мехрун-Нисса приняла решение. Теперь ничто не могло спасти самоуверенную агачи от… неважно чего, об этом будут знать только сама вдова, служанка, которая сделает нужное дело, и человек, некогда изготовивший зелье.
А Рауза Бегум не сдержалась, накричав на дочь:
— Ты погубишь не только себя! Ты погубишь нас всех!
Тетушке и племяннице пришлось вернуться к своим обязанностям.
ebooksa