Инспектор расписался за пластиковый мешок, вымыл руки и удалился с чувством легкой тошноты. Его интерес к мертвым телам иссяк давным — давно. Этот труп ужасен. Если это русский, то с ним ещё хлопот не оберешься, во всех отделах засели бюрократы. Но дело того стоит — кто сказал, что Анри Ашара легко поймать? Это тебе не фунт изюма.
Дурные предчувствия инспектора имели под собой почву. Начальник отдела убийств сам дотошно соблюдал все существующие правила, но своим инспекторам разрешал нарушать все на свете. "Только мне не говорите" — к этой часто употребляемой фразе сотрудники привыкли. Но зато уж если удавалось что-то прояснить, начальник брался за свод правил. Так и тут.
— Передадим эти фотографии вместе с подробным описанием находки русскому отделу министерства иностранных дел и контрразведке, — заявил он.
— Но это же помешает нам прижать Ашара! Такой шанс один на миллион.
— Ну и что? Делайте, как велено.
— Неужели нельзя немного с этим помедлить?
— Чтобы с меня оба министерства шкуру спустили? Ни минуты промедления!
И часом позже все материалы, доставленные спецкурьером, были вручены Бауму.
— Я почти надеялся, что наш русский где-то всплыл, — признался он мадемуазель Пино, разглядывая содержимое тонкого темно-желтого конверта, Но это не он. Этот тип меня не интересует. Пусть в архиве поищут — может, удастся опознать беднягу.
И мадемуазель Пино, деликатно, двумя пальчиками, взяв снимки, сунула их обратно в конверт вместе с полицейским отчетом, и, держа его на отлете, как бы не желая с ним соприкасаться, удалилась из кабинета.
Вскоре позвонили из МИДа.
— Насчет этого покойника, надо бы поговорить с их посольством, сказал чиновник из русского отдела, — Если на нем русские трусы, то это не эмигрант. Вы видели когда-нибудь эмигранта в отечественных трусах?
— Никогда.
— Сами с ними поговорите или нам это сделать?
— Рад любой возможности включиться в диалог "Восток — Запад". Могу позвонить Леонидову.
— У них там никто не пропадал?
— Не слыхал о таком.
— Держите нас в курсе.
Это была давняя практика. Первый секретарь советского посольства Дмитрий Леонидов был заодно кагэбэшником номер два во Франции. Альфреду Бауму это было известно, а Леонидов знал, что Баум знает. Знал ли Баум, в свою очередь, что… Впрочем, это уже неважно. "Сколько на самом деле кукол упрятано в самой большой русской матрешке, не имеет значения, — говаривал Баум. — Человеческий разум на каждом этапе не в состоянии проникнуть дальше третьего круга. А Дмитрия я знаю уже года три, может, чуть больше или чуть меньше, он вполне порядочный человек — насколько это возможно, работая в КГБ. Как, впрочем, и в ДСТ".
— Не знаю, — сказал Леонидов, глядя на жуткую фотографию, грим не сильно помог мертвецу. — Наведу справки среди здешних русских. Можно взять снимки?
ebooksa