— И что дальше?
— На обоих снимках вас легко узнать…
— Значит, это дьявольски ловкая подделка.
— Наши эксперты утверждают, что снимки подлинные.
— Не могут они быть подлинными — я сроду такими делами не занимался. Женщины — да, тут я, наверно, чересчур… Признаю. А уж эти русские любят в помойке порыться…
Баум только плечами пожал, покраснев слегка. Он чувствовал себя не в своей тарелке и не знал, как продолжить разговор. Проводить исследование не позволено, так Вавр сказал. Надо заставить Лашома признаться — и тогда опять пойдем к премьер-министру за разрешением действовать. А если тот не разрешит? Что ж, они работают на государство, а не на премьера, который и сам может оказаться…
Баум не стал доводить мысль до конца. Тут уж соображения посерьезнее, пусть решают самые высокие инстанции… Сколько зла и бед от этих перебежчиков!
…Однако Лашом и не думал ни в чем признаваться. Да, на снимках изображен он, но подобных сцен никогда не было.
— Ловкий фотомонтаж, я о таком слыхал.
— Наши специалисты уверены, что это не монтаж.
— Гроша ломаного их мнение не стоит, тоже мне специалисты, воскликнул Лашом, — Наверняка существует оборудование, позволяющее проделывать такие штуки. Пусть поищут.
— Они следят за появлением технических новшеств, — сказал Баум, отметив про себя сдержанность собеседника: тот, хотя и разгневался, но не изобразил бурного негодования, что могло бы послужить доказательством его вины. Лашом отнесся к делу скорее как к технической проблеме. Разглядывая снимки, признанные подлинными, он повторял, что никогда не был в той комнате, да ещё голым, с парой нанятых парней, да ещё где-то за железным занавесом.
— Вы считаете меня полным идиотом. Когда вся эта история прояснится, я вам попомню.
Совсем уж отчаявшись и не зная, как выйти из тупика, Баум высказал такое предположение:
— Допустим, снимки смонтированы. Но ваши-то фотографии ведь настоящие? Есть у вас семейный альбом?
— Конечно.
— Вы фотографировались когда-нибудь на пляже или в бассейне?
— Разумеется, такие снимки в альбоме есть.
— Не забирались в вашу квартиру воры? Или, может быть, в загородный дом в Ивлине?
— Никогда.