Явочная квартира

— В этом случае, — объяснил Бальдини, — придется ему самому с кем-то договариваться. Если, конечно, к нему не приставлен охранник из спецслужбы. Но многим это не по душе — суровые парни мешают развернуться на отдыхе. Дамы, знаете ли, и свидетели тут неуместны.

— Ясно. Благодарю вас.

Тремя неделями раньше техники установили подслушивающие устройства в кабинете Антуана Лашома и в его квартире на авеню Виктор Гюго. В кабинете это просто, но установить "жучка" на домашний телефон совсем другое дело. Нормальная процедура — телефонной кампании дается задание повредить линию и направить в квартиру специалиста, который, устраняя "неисправность", внедрит "жучков". Но на сей раз Баум остерегался — он не мог положиться на молчание радиоинженеров и предпочел воспользоваться услугами своих людей. Проникнуть в квартиру было сложно — требовалось терпение, изобретательность и, наконец, удача. К счастью, министр отбыл на пару дней в Марсель, где провел широко разрекламированную, призванную завоевать голоса избирателей акцию по разоблачению коррупции в местном городском совете. Еще удачнее оказалось то, что его сопровождала супруга, и полиция на эти дни сняла свою охрану.

— Устроим аккуратное маленькое ограбление, — распорядился Баум, Установим записывающее оборудование.

Сняли комнату метрах в двухстах от дома министра, в пределах действия передающего сигнала.

— Дай Бог, чтобы радиопомех поблизости не было. Говорят, сигнал должен быть как можно слабее, чтобы полиция и пожарные не засекли…

Баум продолжал развивать свои теории перед Алламбо — человеком, которому он полностью доверял:

— Сдается мне, советские проводят операцию столь хитроумную, что именно хитрость её и погубит — если, конечно, я прав. Ну как, скажи на милость, член правительства, окруженный всякого рода охранниками, мог бы общаться с их разведчиком? Где и как они встречаются? Это же практически невозможно. Писать друг другу тоже трудно. Во все времена передача писем была самым слабым звеном. И вот доказательство — при всей нашей некомпетентности и нехватке информации нам не раз удавалось установить время и место подобных передач и поймать обоих с поличным. Поэтому, на мой взгляд, ценность такого деятеля, как Лашом, в качестве источника государственных секретов минимальна. Дальше — допустим, его ценят как влиятельную персону. Он, скажем, может подтолкнуть французскую политику в направлении, выгодном для Советского Союза. Ну-ка, послушаем эксперта…

Баум уже успел проконсультироваться со старым приятелем — политологом из Лионского университета. Попросил проанализировать политическую деятельность трех министров — в том числе Антуана Лашома.

— И вот что мне ответил профессор: "Лашом как политик ведет себя последовательно. Придерживается правоцентристских взглядов. Что касается внешней политики — она характеризовалась во времена холодной войны сдержанностью по отношению к восточному блоку. С приходом Горбачева Лашом постоянно заявляет, что западные страны должны энергично поддерживать советские мирные инициативы в отношении разоружения, поскольку в случае неудачи в данной области Горбачев может лишиться своего поста. Ясно, что противники Горбачева в Центральном комитете партии серьезно озабочены смягчением внешней политики СССР, они убеждены, что сторонники жесткой линии в правительстве США не сделают в ответ никаких уступок. Многие американцы действительно убеждены, что покладистый и модернизированный Советский Союз представляет для Америки большую угрозу, чем закоснелая, экономически отсталая страна брежневского периода. В этом смысле Лашом, если он хочет со временем стать премьер-министром (что вполне возможно), имеет шанс получить одобрение в определенных интернациональных кругах."

Баум оторвался от чтения.

— Итак, агент влияния — возможно. Поставщик государственных секретов вряд ли.

— Может быть, Лашом просто затаился до поры и покажет себя во время какого-нибудь острого кризиса?

— Возможно.

— А как насчет его визита на площадь Бланш? Что, если там и находится место встречи с советским агентом?

Баум покачал головой:

— Куда уж глупее. Член правительства ночью ускользает из дома, возле которого дежурит полиция, ловит случайное такси — мог и не поймать, ночью-то. И все ради того, чтобы встретиться с советским напарником где-то на Монмартре.

— Может, просто чтобы письмо оставить или взять?

— Советские разведчики так никогда не работают, а в своих привычках они ещё твердолобее, чем наши.

— Может, поумнели, наконец? — вяло предположил Алламбо.