— Вот это да! Послушайте-ка!..
Он снял наушники и протянул ей. Шивон, однако, просто поднесла их к голове, стараясь не прикасаться к черным, блестящим головкам. Гудир перемотал запись немного назад и снова включил воспроизведение. Шивон услышала голоса; они имели неприятное, «металлическое» звучание, но слова можно было разобрать:
«Сразу после того, как вы расстались, мистер Федоров отправился в «Каледониан». У нас есть сведения, что там он с кем-то разговаривал…».
— Это я, — сказала Шивон. — Вот паразит! Он же сказал, что не будет записывать!
— Значит, соврал. Люди иногда врут, как вам известно.
Шивон окинула его мрачным взглядом, но, решив, что Гудир не имел в виду ничего оскорбительного или нарушающего субординацию, послушала еще немного, потом велела ему промотать запись вперед, но услышала только тишину.
— Назад, — сказала она.
Что она надеялась услышать? Голос убийцы? Запечатленное для истории последнее прости Риордана? Его мольбу о справедливости, доносящуюся даже с того света? Тишина.
— Еще назад.
Снова зазвучали голоса самой Шивон и Гудира, допрашивавших Риордана в его гостиной.
— Наши голоса здесь последние, — подвела итог Шивон.
— Значит, теперь мы — подозреваемые?
— Будете и дальше так шутить, мигом вернетесь назад к синим мундирам, — отрезала Шивон.
У Гудира сделалось виноватое лицо.
— К синим мундирам? — повторил он. — Никогда не слышал такого выражения.
— Я подцепила его от Ребуса, — призналась Шивон.
Как много он ей дал, подумала она. И полезного и… бесполезного, вроде этого давно вышедшего из употребления прозвища патрульных полицейских.
— Кажется, я ему не очень нравлюсь, — сказал Гудир.
— Ребусу никто не нравится.
— Вы нравитесь, — возразил Тодд.