Анатомия страха

22
18
20
22
24
26
28
30

«Нет, что касается мужчин, у меня никогда ничего не получится нормально. Прав тот психоаналитик: мою жизнь действительно исковеркал отец».

– Что, дрянь, довольна? – спросила она у своего отражения. – Забыла золотое правило – не спи с кем работаешь.

«И что теперь? Как общаться с Родригесом на работе? сделать вид, будто ничего не произошло? Вряд ли получится. Да и не в этом дело. Черт побери, ведь он мне нравится».

Терри швырнула полотенце в корзину для грязного белья так, что она повалилась.

«Разве я спала с Дентоном, чтобы продвинуться по службе? Нет. Или все же догадывалась, что он на пути к вершине? И вот теперь этот Родригес, коп-рисовальщик с особым даром. Я тоже использую его?»

Терри вернулась в постель, уронила голову на подушку, зная, что впереди ее ждет тяжелая ночь. Слишком много Родригес всколыхнул чувств.

Я шел домой усталый и злой. Вопрос о Дентоне был праздный. Просто заело любопытство, почему Терри с ним спала. Зря спросил, конечно, но чего она так вскинулась? Это заставило меня осознать, что я о Терри Руссо ничего не знаю, кроме того, что она хороший детектив, красивая и замечательна в постели. Маловато.

И я начал задавать себе вопрос: действительно ли ей нравлюсь, или она пригласила меня по какой-то иной причине? Но какой? Ведь у меня нет власти, как у Дентона, и я никак не могу помочь ее карьере. Или все же могу?

Я не знал, что думать, и очень сожалел, что рассказал об отце. Проявил слабость. Захотелось излить душу, все, что там накопилось, той единственной, к которой у меня пробудились какие-то чувства. Теперь я сознавал, что совершил ошибку. И как мы будем общаться на работе? Общеизвестно, что спать с коллегой недопустимо.

Глупость.

Я брел по ночному городу, мимо пустых магазинов и офисов. В довершение ко всему заморосил ледяной дождик, а я без зонтика и старая кожаная куртка уже не греет.

Пошло оно все к черту!

Я поднял воротник, и вдруг в моем сознании возник человек в длинном пальто и лыжной маске. Почему? А потому что мне начало казаться, что за мной кто-то следит. Я свернул на Тридцать девятую улицу и обернулся.

Никого.

Я поежился и двинулся дальше. В этом городе мне никогда не было страшно. Потому что он – мой дом. Откуда эта глупая паранойя? Видимо, действует расследование тройного убийства, плюс отец, плюс история с Терри Руссо. Я миновал несколько гастрономов, про которые говорят, что они стимулируют швейную промышленность, поскольку торгуют продуктами, от которых толстеют, и ускорил шаг.

На Восьмой авеню было оживленно. В порт двигались рабочие ночной смены, крутились торговцы вином и наркотиками, несколько деловых мужчин околачивались у порношопов, у клуба «Эскуэлита», как обычно, стояли латиносы-трансвеститы. Трое сгрудились под фонарем, передавая друг другу закрутку с травкой и поправляя свои мини и топики.

– Эй, привет, guapo![35] – крикнул один. – Давай к нам. – Остальные загоготали. Сквозь макияжу них просвечивала щетина. Ничего себе удовольствие – провести с таким время.

Я ответил, что устал. Они обозвали меня mentiroso,[36] но оставили в покое. Слава Богу. Эти мальчики, несмотря на макияж и высокие каблуки, вовсе не слабаки. Многие щеголяли сделанными в тюрьме наколками, и почти у каждого была припрятана заточка или финка. У клуба нередко случались поножовщины. Первое, что бросилось мне в глаза, когда я переехал в этот район, был импровизированный алтарь – искусственные цветы, картинки святых, свечи, надпись на стене «В память об Ангеле» – На том месте, где кого-то прирезали. Пятна крови оставались на асфальте целую неделю, пока их не смыл дождь. Теперь, проходя мимо этого места, я напрягся, не знаю почему. Пришлось встряхнуться и строго приказать себе не дурить.

После клуба «Эскуэлита» все было спокойно, пара пустых автостоянок и офисные здания с темными окнами, включая мое. И мне вдруг стало неприятно, что я единственный житель в этом доме. Впервые с тех пор, как я сюда переехал.

Я находился у двери, когда опять появилось отчетливое ощущение, что за мной наблюдают. Взглянул через плечо и что-то увидел – какую-то фигуру, тень, – но не был уверен, что не спутал реальность с образами, скопившимися в сознании за многие годы.