Она старалась не забыть, как было
Здесь жила ее дочь, такая живая, такая счастливая.
Пернилле села на кровать, собираясь с духом.
Это нужно сделать. Это нужно сделать!
Она подошла к небольшому шкафу, заглянула внутрь.
Нежный и очень необычный запах духов Нанны еще сохранился. Более тонкий, чем ей запомнилось.
Все та же неотвязная мысль настигла ее: «Ты никогда не знала своей дочери…»
— Знала! — произнесла она вслух. — Знаю.
Утром ей позвонили из отдела судебно-медицинской экспертизы. Тело передали похоронному бюро. Нужно организовать службу в церкви. Похороны. Настало время финальной сцены в долгой и мрачной церемонии прощания.
В спальне, стоя перед шкафом, Пернилле силилась вспомнить, когда она в последний раз выбирала одежду для Нанны. Еще в начальной школе, лет с семи или восьми, ее дочь сама делала этот выбор. Такая умная, такая красивая, такая уверенная в себе…
Став взрослее, она стала выбирать себе вещи по всему дому. Брала одежду и бижутерию у Пернилле, у Лотты, когда оставалась у тети. Ничто не сдерживало Нанну. Она была сама себе хозяйка. Была такой с момента, когда начала говорить.
И вот теперь мать должна выбрать последнюю вещь, которая понадобится ее ребенку в этом мире. Одеяние для гроба. Платье для пламени и пепла.
Ее пальцы перебирали легкие ткани. Платья в цветочек, рубашки, блузки, джинсы. Наконец они остановились на длинном белом платье из индийского жатого ситца, с коричневыми пуговицами спереди. Куплено в конце лета по дешевке, никому не нужное холодной зимой.
Никому, кроме Нанны, которая носила эти яркие наряды и в дождь, и в снег. Которая никогда не мерзла. И никогда не плакала. Никогда не жаловалась. Нанна…
Пернилле прижала мягкую ткань к лицу.
Перед ее глазами висел пестрый сарафан. Она все бы отдала, лишь бы не делать этого.
Тайс Бирк-Ларсен сидел в конторе с агентом по недвижимости, безучастно глядя на цифры, планы и чертежи. Слово «Хумлебю» теперь звучало для него как проклятье. Черная злая шутка, которую сыграла с ним безжалостная судьба.
— Вы много потеряете, — говорила женщина. — Во-первых, гниль. Во-вторых, незаконченный ремонт…
— Сколько?
— Точно сказать не могу…