Прах и тень

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Эдвард дома, миссис Беннетт?

— Вышел на минутку. А кто с вами?

— Доктор Уотсон. Нам очень нужно поговорить с вашим сыном.

Стоя у двери, я осмотрел всю комнату. Грязная плита с горшками и сковородками, ветхая софа, книжные полки, забитые пыльными фолиантами и стеклянными банками. Среди книг разлегся старый бесхвостый кот. Взгляд его желтых глаз быстро перемещался с Холмса на меня и обратно.

— Вам повезло, что разыскали здесь моего сына. После того как умер его отец, он живет в другом месте, в Сити. Но в последнее время частенько ночует у меня.

Холмс тоже заметил полки и приблизился к ним, оставив револьвер на столе. Когда мой друг взялся за банку, стоявшую рядом с котом, животное заорало хриплым жалобным голосом и спрыгнуло на середину лестницы.

— Не обращайте внимания на Адмирала, — рассмеялась старуха. — Он совершенно безобиден. Да и ему не стоило пугаться вас.

— Почему вы сказали, что кот не опасен?

— Ну, это понятно. У него ведь нет хвоста.

Мой друг аккуратно поставил банку на прежнее место, рядом с внушительными томами в красивых переплетах.

— Ваш сын, как видно, ученый, — заметил он.

Я пригляделся к очертаниям содержимого стеклянного сосуда и сделал для себя вывод: ужас, охвативший Лесли Тавистока, нетрудно понять.

— Вы друзья Эдварда?

— По роду службы мы тесно соприкасались в последние несколько недель.

— Понимаю. А я думала, вы хорошо знаете сына. Он не ученый. Все эти книги принадлежали моему покойному мужу.

— Его исследования никогда не интересовали Эдварда?

— Абсолютно. Честно говоря, трудно найти двух менее похожих друг на друга людей.

— Очень интересно. А мне казалось, что у отцов и сыновей обычно много общего.

Я не мог взять в толк, почему Холмса так увлек разговор с этой старой каргой, но успокаивающий тон его голоса и удушливая жара, стоящая в комнате, потихоньку вгоняли меня в сон.

— Я тоже слышала нечто подобное. Но здесь не тот случай. Муж действительно был ученым, как вы верно догадались. И обладал, в отличие от сына, весьма импозантной внешностью. Но человеком он был слабовольным.