— Все на месте? — спросил Шашков, поглядывая поверх голов.
— Все здесь, товарищ генерал, — ответил бывший ремонтник.
Прошли уже метров триста, когда Шашков почувствовал запах газа, не тот, что бывает в жилых домах, а иной, какой случается во время извержения вулканов — удушливый, неприятный, парализующий конечности. Концентрация его была невысока, он был неопасен, но Степан Федорович знал, что с каждым пройденным шагом его количество будет увеличиваться.
Под ногами неприятно захлюпала вода, гулким эхом реагирующая на каждый его шаг. «Еще одна неприятность, — с тревогой подумал он, — а что, если уровень воды будет подниматься?»
— Снимите с себя что-нибудь из одежды, намочите водой и завяжите рот и нос! — выкрикнул Шашков и, показывая пример, выпустил поверх брюк рубаху и оторвал от нее широкую полоску, после чего обильно смочил ее в воде, плескавшейся под ногами. — Завяжите мне, — попросил он старушку.
— С удовольствием. — Старушка неожиданно сильно затянула ткань на затылке. — Достаточно?
— Вполне, — поправил он у губ повязку.
Старушка сняла с себя светлый платок, вышитый какими-то нелепыми крупными цветами, и безжалостно, без всяких колебаний, погрузила его в чавкающую под ногами грязную воду.
— Вы не могли бы мне помочь? — обратилась она к генералу. — А то как-то самой не с руки.
— Конечно, — охотно отозвался Степан Федорович и затянул на ее угловатом затылке платок. — Готовы? — посмотрел он на всех сразу, но взгляд неизменно цеплял старушку с цветастым платком на лице. — Вот и славно! А теперь пойдемте и будем повнимательнее.
Они не прошли и пятидесяти шагов, как уровень воды в тоннеле стал подниматься. Поначалу он достигал щиколоток, безжалостно замочив подошвы, а потом понемногу добрался и до голени. Неожиданно с правой стороны что-то зашипело, а потом из прорвавшейся трубы в противоположную стену ударила струя кипятка.
— Осторожнее! — выкрикнул Шашков и почувствовал, как раскаленные брызги закапали на шею, обжигая.
Разбившаяся струя попала на полную женщину, шедшую за старушкой, но та с завидной стойкостью выдержала болевой шок. Кипящая струя разделила группу на две части. От воды поднимался густой пар, заполняя собой окружающее пространство.
— Проходите быстрее! — торопил генерал, понимая, что ядовитый воздух все более сгущается. Через несколько минут их даже повязки на лицах не спасут. — Это всего лишь вода.
Кипяток шипел и плескался, разбивался о бетонную стену и не желал подпускать к себе, отвоевывая все большее пространство. У самой границы поднимающегося кверху пара стояла худенькая девушка и неловко топталась, чувствуя, как раскаленные капли прожигают тончайшие колготки. Ей было страшно, но то, что находилось позади, было еще ужаснее, а потому толкало на безрассудство. Вдохнув в себя побольше воздуха, она сделала нерешительный шаг в раскаленный туман и преодолела его в три больших прыжка, лишь слегка пискнув, когда кипящая струя ударила в тонкую гибкую шею.
— Ну, вот видишь, — не удержался от похвалы генерал. — Не так все страшно. Закрывайте лицо и пробегайте, — напутствовал он остальных.
Дальше пошло пободрее. Мужчины лишь крякали, когда раскаленные струи достигали своей цели. Последним пробегал ремонтник, оступившись, он распластался на бетонном полу прямо под раскаленной струей, но быстро поднялся, спрятал лицо и затопал по набежавшим лужам. Наверняка во всю спину будет волдырь, но парень держался молодцом, даже вымучил обожженными губами нечто похожее на улыбку.
Дальше пришлось идти, согнувшись в три погибели, из боязни не разбить лоб о низкий бетонный свод и металлические крепления, выпиравшие опасными болтами.
— Все! Идемте, — негромко сказал генерал, понимая, что его слышат. Ни слов утешения, ничего такого, что полагается в подобных случаях. Не до того!
Прошли не более пятидесяти метров, как тоннель вдруг раздвоился, и генерал, безошибочно выбрав направление, зашагал по левому рукаву. С потолка стекала тонкая струйка — весьма скверный признак.