Она кивнула на дверь:
– У меня ключа нет. Она взяла и замок поменяла.
– Зачем?
– Да хер ее знает.
– Какая она была? – спросила Нора.
Тетка скривилась:
– Как герцогиня какая. То одно ей подавай, то другое, прям королева английская. Свет ей в ванной почини, потому как слишком, видишь ли, темно, холодный кран, горячий кран. У нас тут что – «Марриотт»?
– Не знаете, что она в Нью-Йорке делала? – спросила Нора.
Тетка сощурилась, будто ее походя оскорбили:
– Мне платят за время, а чем в комнатах занимаются – меня не волнует. Она мне, правда, разок сделала доброе дело. Мне сбегать надо было кой-куда, а она с племяшей моим пару часиков посидела. Вот за это ей спасибо. Но потом она берет и меняет замки, сбегает, аренду не платит. У меня бизнес тут. А не благотворительность. – Она в негодовании уставилась на дверь. – И еще слесарю платить.
– Сколько она тут прожила? – спросил я.
– С месяц. Но я ее которую неделю не вижу.
– А как она о вас узнала?
– По объявлению. Я у Порта флаеры расклеила.
– А сколько стоит взломать? – спросил Хоппер, проведя рукой по двери. – И мы вам оплатим все, что Ханна должна.
– Э… ну, не знаю – сто пятьдесят. И плюс за ущерб двери.
– Вот вам три сотни.
Хоппер сунул ей пачку купюр, которые она молниеносно цапнула. Затем сходил в конец коридора, к двери с захватанным стеклом – видимо, общей ванной, – выдрал из стены огнетушитель, вернулся и со всей дури саданул им по замку.
Пять ударов один за другим брызнули щепой; затем, ненапряжно и непринужденно, из чего следовало, что он делает это не впервые, Хоппер отбросил огнетушитель, отошел и вмазал по двери с ноги. Дверь распахнулась, грохнула об стену и опять закрылась, оставив щелочку на дюйм.
На миг все застыли. Хоппер подтолкнул дверь.