– Я за Самантой.
Темнело, но в Вашингтон-Сквер-парке кишмя кишели студенты, скейтбордисты и влюбленные парочки. Вокруг брейк-дансера с магнитолой из восьмидесятых собралась толпа. Женщины осекались на полуслове и в ослеплении завороженного восторга сияли, глядя, как Сэм ловко скачет мимо, крепко уцепившись за мою руку. Дщерь моя согласилась надеть черное пальто и розовый рюкзак с Рапунцель, но не пожелала снять пачку, колготки и балетки.
– Она очень славная тетя, – сообщил я. – Мы с ней пару минут поболтаем, погладим ее собаку. Идет?
Сэм кивнула и откинула с лица золотые локоны.
– У тебя рука болит? – спросила она.
Руки я сильно изрезал, ползая по скалам.
– Не переживай. Твой папаша
Сэм поразмыслила.
– Маме нелегко со Сью.
– Менеджером. Они все время бодаются. А твой отчим?
– Брюс? – уточнила она.
Отлично. Он по-прежнему имя собственное, как и я. Слава богу, он не стал
– Он самый. Комиссия по ценным бумагам еще не приступила к расследованию? Может, были аресты за инсайдерскую торговлю? Ты уж не таи.
Сэм покосилась на меня:
– У Брюса пузо.
– Это мама так сказала?
Сэм кивнула и повисла у меня на локте.
– Мама дает ему зеленый сок, и Брюс ложится спать
Ага. Старина Куинси поднабрал пару фунтов и ныне терзаем достославной соковой очистительной диетой. Жизнь моя засияла яркими красками.
– А про меня мама упоминает?