Она печально умолкла – может, слегка завидовала. Скрестила руки на груди, нахмурилась, воззрилась на собак.
– Пикник, – подсказал я.
– Было солнечно. Когда сворачиваешь в поместье, дорога долго-долго идет по лесам. А в конце возвышается дом, громадный особняк на холме, точно сказочный замок. И ни души. Мы с Билли постучались, побродили вокруг по саду. Никого. Через двадцать минут огромная дверь открылась и на пороге появился японец. Только что проснулся, по-английски не говорил. В зеленой шелковой пижаме, на поясе катана – вышел, потирая глаза и зевая, сказал что-то по-японски, поманил нас за собой. Отвел к озеру. А там все сидят на белых одеялах под белыми зонтиками. Все, кроме Кордовы. Он в тот день работал. Так нам сказали.
Она глубоко вздохнула.
– Мы будто шагнули на картину. В сцену сна. Там были кинозвезды, Джек Николсон и Деннис Хоппер, но звездами пикника были не они. Космонавты рассказывали про глубокий космос. Приехал бывший цэрэушник, который исчез с радаров и в бумажнике носил свой некролог из «Нью-Йорк таймс». Знаменитый драматург. Местный священник, который пятнадцать лет странствовал по миру и вернулся. Тео. Шестнадцать лет, красавец, все фотографировал старой «лейкой», залезал по пояс в болото, чтобы снять стрекозиный бой. У него был очень страстный роман с женщиной по имени Рейчел, на десять лет его старше. Она там тоже была. Вроде бы она снималась у Кордовы.
– В каком фильме?
– Не помню. – Она грустно улыбнулась. – Художник-декоратор Кордовы построил им целый флот разноцветных парусных шлюпок, по озеру плавать – все их называли «пиратские корабли». Была собачья свора, волчьи метисы. Один гость говорил, что Кордовы среди ночи похитили этих псов у фермера, который выращивал их на собачьи бои. Вот такие правдивые истории там рассказывали. Мать Кордовы тоже была. По-английски ни полслова, умирала от рака. Все были с нею так нежны, устроили ее в шезлонге – она сидела под зонтиком, пила лимончелло. Я поклялась себе, что, если мне повезет и у меня будет семья, я хочу вот такую. Я как в царстве фантазий побывала. Я почти все время провела с философом из Франции и Астрид – она учила писать маслом. Все стояли с мольбертами на берегу озера, на ветру, и рисовали. Мы с Билли ушли на закате, и меня обуяла скорбь, будто я провела вечер на райском острове, а теперь волны уносят меня в открытый океан и обратно пути нет.
– Прямо Шангри-Ла, – сказал я, поскольку она умолкла.
Она рассеянно скользнула по мне глазами, не ответила, и я пожалел, что заговорил, развеял ностальгические чары. Слова брызнули и, к величайшему моему изумлению, изверглись из нее, как вода из давно пересохшего фонтана. Теперь Пег Мартин, кажется, жалела, что открыла рот.
– В каком году это было? – спросил я.
– Когда снимали «Изолятор». Весной девяносто третьего, по-моему.
Александра родилась 30 декабря 1986-го. Той весной ей было шесть.
– А с Александрой вы встречались? – спросил я.
Пег кивнула неохотно, однако не смогла оставить столь насущный вопрос висеть в воздухе:
– Она была красавица. Темная стрижка, волосы почти черные. На эльфа похожа. Светло-серые глаза. – Пег улыбнулась, внезапно оживившись. – Мне было семнадцать. К детям равнодушна. А Сандра ни с того ни с сего взяла меня за руку, привела на берег – ива, высоченная трава, вода изумрудная, вокруг ни души. Спросила, вижу ли я троллей. Я помню имена. Эльфрида и Вандерлай. Когда она отпустила мою руку и побежала по лугу за бабочкой – огромной яркой бабочкой, красно-оранжевой, будто в поместье и насекомые были свои, – я уже верила в троллей. До сих пор верю.
Она умолкла, будто застеснявшись такого пыла. Сэм, не сводя глаз с Пег, внимательно слушала.
В парке стемнело, вдоль забора стояли чужаки, лишенные лиц. Раскидистые вязы погружались во тьму, рассеивались. Собачья свора – бело-бурый размытый шквал пыхтенья и брызжущего гравия – так и не угомонилась.
– Я держусь за этот день, – тоненько продолжала Пег, – как за выцветшую открытку. Она прячется в альбоме, напоминает о совершенном счастье – о том, что на краткий миг оно
Она улыбнулась с грустью, потупилась.
– Каково было с ним работать? – Я и сам чуть не скривился от своей настырности.
ebooksa