– Сонная.
– А этот таксист – вы его знаете?
Девочка кивнула:
– Он сюда ходит есть ужин.
– Во сколько?
Дебаты возобновились – говорила в основном мать.
– В девять часов.
– А сегодня придет? – спросила Нора.
– Иногда приходит. Иногда нет.
Я посмотрел на часы. Восемь.
– Можем и подождать, – сказал я Норе. – Вдруг появится.
Я так и сообщил девочке, а та – своим родным. Я поблагодарил, и все, улыбаясь, придвинулись пожать нам руки, а потом посторонились, чтобы мы пожали руку Мао.
Я достал бумажник, сказал спасибо отцу семейства и попытался впихнуть ему сто долларов, но он отказывался брать. Переговоры длились добрых десять минут, хотя я заметил, что глаза его жены от купюры не отлипали. Я просто
В конце концов он уступил, и я снова повернулся к бабуле Мао, намереваясь задать еще пару вопросов. Но старуха уже беззвучно сползла с табурета и скрылась за стальными дверями.
– Мля, братан, – сказал таксист, – напугал ты меня до усрачки. Я уж думал, ты меня депортировать пришел. – Он загоготал, сверкнув белыми зубами с несколькими золотыми коронками. Затем сквозь красно-желтую растаманскую шапку поскреб макушку и вгляделся в портрет Александры. – Ага, было дело. Возил ее.
– Когда? – спросил я.
– Пару недель назад?
– Какое на ней было пальто? – спросила Нора.
Он поразмыслил, потирая седой щетинистый подбородок.
– Буро-зеленое? Но я дальтоник, сеструха.