Ночное кино

Стихотворение обжигало печалью, как и в студенческие времена, даже, пожалуй, острее, ибо я уже не самодовольный девятнадцатилетний юнец: строки о времени и «Я старею… Я старею…» наполнились смыслом. Лирический герой Пруфрок – точно насекомое, что еще извивается на булавке, пришпилившей его к постылой маленькой жизни, к миру бесконечных светских раутов, балов, банальных наблюдений; пожалуй, современный ему эквивалент – человек наедине с телефонами и мониторами, что твитит, френдит и апдейтит статусы посреди беспрестанной сетевой болтовни. Мысли его, запинаясь, мечутся между покорностью, ложным убеждением в том, что время у него еще есть, и глубинной жаждой большего, убийства и творения.

Вся семья жила ответом на вопрос, сказал Хоппер.

Если так, то была несомненно яростная, пьянящая жизнь. С ней даже сообразуются таинственный пикник Пег Мартин и кое-какие ранние истории про Александру. Но подобная жизнь может обернуться и рабством, адом – вечно добиваешься зачарованного, вечно ныряешь в одинокую русалочью страну. Ищешь русалок.

Трагический путь – все равно что искать Эдем.

Я закрыл глаза; руки-ноги отяжелели, будто расплавились на постели, а рассудок отвязывал мысли, и они разлетались, вольные и беспорядочные.

Атаковала гостя. Зовут Паук. Познала предельную тьму. Ты не уважаешь морок, Макгрэт. По-черному необъяснимое. В истории этой семьи творились злодеяния. Я уверена. Самовластный. Смертоносный. Совершенный.

Слышно было только дождь, что изнуренным оркестром играл на окнах. Лишь когда я погрузился в сон, гроза проронила несколько нежных нот – обрывки новой песни – и внезапно разошлась.

81

– Это он, – сказал я.

Нору и Хоппера я оставил на парапете в тупике у Восточной Пятьдесят второй – прямо возле «Кампаниле», элегантной известняковой многоэтажки над Ист-Ривер, – и бодро зашагал к человеку в серой униформе консьержа.

Тот был очень низенький и очень лысенький, с кофейным стаканчиком из гастронома и шаловливо пружинил на ходу. Прямо-таки кузен Дэнни Девито.

Я догнал его под серым навесом.

– Вы, наверное, Гарольд.

Он весело улыбнулся:

– Он самый.

Я представился. Он тотчас закивал, узнав:

– А, понял. Крутой репортер. Миссис Дюпон предупреждала, что вы зайдете. Так вы, э-э… – Задрав подбородок, он глянул мне через плечо и понизил голос: – Хотите повидаться с Марлоу?

– Оливия сказала, вы можете устроить, чтоб я с ней поговорил.

Он ухмыльнулся:

– С Марлоу не говорят.

– А что с ней делают?