Ночное кино

Седовласый договорил по телефону и зашагал к северу по Второй. Я подождал – может, он опишет круг, перейдет дорогу, – но он, похоже, взаправду ушел.

– И как мы его добудем? – спросила Нора.

– Единственным способом. – Я залпом допил кофе. – Подкуп и устрашение.

83

Я прошествовал в вестибюль «Уолдорф-Тауэрс» на разведку.

Сегодня за стойкой стояла симпатичная дамочка за тридцать, с длинными и блестящими черными волосами – ДЕБРА, судя по бирке на груди, – и молодой японец МАСАТО. Несколько раз ответив на телефонные звонки, Дебра пошарила под стойкой и извлекла большую сумку «Луи Витон». Добрый знак: выходит, она любит роскошь и не откажется от лишних денег, чтоб пополнить свои запасы дорогих аксессуаров. Масато между тем неколебимо застыл у другого конца стойки, не делая и не говоря ничего, как мастер кэндо, воин Пути Меча.

Одинокая женщина и последний самурай – не надо быть гением, чтобы вычислить, кого соблазнит взятка.

Я вернулся к Норе и Хопперу – они сидели напротив, на ступенях Святого Варфоломея. Описал им Дебру и устроил сменный наблюдательный пункт, чтобы мы перехватили ее, едва она выйдет из отеля. Один из нас дежурил на выходе для сотрудников напротив Святого Варфа, двое других торчали в «Старбаксе».

Миновало четыре часа. И хотя из дверей выскакивало немало сотрудников – бегали через дорогу украдкой перекурить, – Дебра так и не появилась.

В четыре я еще раз прогулялся мимо и обнаружил, что Дебра, видимо, ушла через другие двери, потому что за стойкой остался лишь Масато.

– У всех есть цена, – изрек Хоппер, когда я поведал о сем прискорбном повороте событий.

– Да, но, судя по физиономии, его цена – триста декапитаций и катана.

Когда пробило шесть, Нора оповестила нас, что Масато выходит из отеля. Мне удалось залучить его на разговор.

– Да легко, – объявил он с безупречным американским акцентом, когда я объяснил, в чем дело. – Три штуки долларов. Наличными.

Я рассмеялся:

– Пятьсот.

Он встал и вышел из «Старбакса». Я считал, что Масато блефует, пока он не ступил на эскалатор в битком забитом метро.

– Восемьсот, – сказал я, под сердитыми взглядами каких-то теток пробиваясь к нему меж продуктовых сумок; Масато не обернулся. – Штука. – Я отпихнул похожую на сову девчонку в черепаховых очках и пристроился к нему. – С домашними адресами.

Масато молча нацепил синие диджейские наушники.

– Штука двести. Мое последнее слово. И за такие деньги мы хотим знать, какие орешки они сожрали из мини-бара.

На том и договорились.