Но пропустить такой шанс, а уж тем более похоронить его Кайл не мог. Вернуться на следующий день не получится – ферма слишком далеко от отеля, а еще надо успеть на паром. Через два дня они должны лететь в Штаты, и на подготовку еле-еле хватит времени.
– Боже мой…
Кайл сгреб оборудование. Придется все сделать самому.
Закинул на плечо камеру с фильтром для съемки в темноте, а остальное оставил у храма. Большими шагами преодолел заросший двор, оглядываясь в поисках Дэна и Гавриила. Остановился у рощицы. Никого. Ему очень не нравилась идея разделиться. Наверное, они вернулись в машину. Почему? О чем Дэн, вообще, думал? Кайл не хотел идти назад через поле в темноте. Как он найдет ворота? Да и мысль о капканах теперь казалась намного более правдоподобной.
– Блин!
Потом он опять задумался о том, почему же вокруг так тихо. Ни ветерка. Ни единой птицы на мили вокруг. Тогда почему с крыши вдруг отвалился кусок шифера или доска? Кайл облизал губы. Под весом оборудования он тяжело дышал. Чуть уняв страх, прошел мимо бывшей мастерской в сторону луга за фермой. Зайдя за нее, Кайл сразу увидел дымовую трубу – скорее всего, это и был домик сестры Катерины, примерно в полумиле, почти полностью скрытый ивовыми деревьями.
Кайл сосредоточился. Вернулся нервный энтузиазм. Общий план со штатива, средний план, постараться ухватить странную атмосферу, царившую вокруг, – теперь он был уверен, что она ему не чудилась. Но времени на изыски с камерой не осталось, на оттягивание неизбежного – тоже. «Сейчас или никогда».
Проклиная Макса, Дэна и Гавриила, Кайл побрел по высокой траве к брошенному домику сестры Катерины.
Через сорок лет после того, как сестра Катерина собрала манатки, ее жилище превратилось в пятнадцать квадратных метров неровных камней, с которых почти опала штукатурка. Один конец домика зарос плющом, лезущим к дымоходу. Черепица почти осыпалась, но линия крыши осталась ровной. Трава, побелевшая на кончиках, доходила до подоконника.
Она росла нетронутой, и входная дверь стояла на месте.
Кайл поставил камеру на штатив и снял крупный план: дверь, три маленьких окна, два – на первом этаже. Проверил микрофон. Глубоко вдохнул и оглядел темнеющий луг. Вокруг никого не было. Он подергал дверь, надеясь, что та закрыта. Нет. Кайл повернул ручку.
В зернистом свете ранних сумерек на потолке виднелись три толстые балки, которые пересекала сетка перекрытий потоньше – из того же черного дерева. Грязная штукатурка заполняла пространство между ними и покрывала стены. На цементном полу, перед большим почерневшим очагом, Кайл неожиданно увидел древнюю ванну на когтистых лапах. В этой разрухе такой признак уюта выглядел отталкивающе. Рассохшаяся лестница из черного дерева делала один оборот, а потом исчезала под потолком.
Кайл осторожно вошел внутрь и поставил камеру, чтобы зачитать свои комментарии.
Если это не экстремальный партизанский кинематограф, то что тогда? Камера почти села. В сумке был запасной аккумулятор, но Кайл предпочел бы справиться побыстрее – хотя в причинах такого желания он бы не признался и сам себе.
– Это домик сестры Катерины, так называемый
Фотографий того, как выглядел интерьер дома во времена сестры Катерины, не сохранилось, так что мы вынуждены полагаться на слухи, принесенные отступниками. Воспользуемся интервью, взятыми Ирвином Левином, и попытаемся представить, что здесь было раньше. Холодными нормандскими зимами сестра Катерина приобрела вкус к старинной мебели, толстым коврам и бархатным шторам. Она не терпела ни холода, ни жары.
Роскошная мебель давно пропала. Вы видите голый цементный пол, на котором остались какие-то пятна от масла или воды.
Кайл заснял единственное свидетельство пребывания Катерины и на ходу придумал текст:
– Удивительно, что мы нашли здесь это. Спустя сорок лет ванна сестры Катерины все еще стоит в доме. Интересно, почему ее никто не унес?
На грязноватой штукатурке не было никаких ужасных фигур, и Кайл вздохнул с облегчением. Но здесь царила та же неприятная тишина.