65
Толстяк рассказывал анекдот. Он любил травить несмешные анекдоты в то время, когда весь класс был уже в сборе, а учитель еще не пришел. Его звали Мартин Уэббер. Рыжеволосый, веснушчатый, с маленьким крысиным ртом и щеками как у хомяка. Голос громкий, но при этом писклявый.
Сегодняшнюю свою шутку он рассказывал не в первый раз. Томас Ламарк помнил это, а вот его дебилы-одноклассники, похоже, забыли.
– Жил-был один ирландец по имени Пэдди, он решил покончить жизнь самоубийством и выпрыгнул из подвала!
Томас смотрел, как весь класс держится от смеха за животики. И по-прежнему не понимал, что тут смешного. Некто хотел покончить с собой. Так это же настоящая трагедия. Человеку просто не хватило ума, чтобы понять: если ты хочешь убить себя, то нужно прыгнуть с большой высоты. Похоже, пикантности прибавляло то обстоятельство, что этот Пэдди был ирландец. Почему ирландцев традиционно считали недоумками? Этого Томас не знал.
– Томас не врубается! – сказал мальчишка, которого звали Джастин Уоттс-Уэстон.
– Господи, Томас, ну до чего же ты тупой! – заявил Тони Дикинсон, нависнув над партой Томаса так, что чуть не касался его лицом. – Тупица! Тупарь! Тупарик! Балда! Балда-а-а! Балда-а-а-а!
Дикинсон был далеко не красавец: похожие на солому волосы; на курносой физиономии отвратительные, по-лягушачьи выпученные глаза. Томас вот уже несколько недель думал, что случится, если он полоснет по одному из этих глаз бритвой. Та лежала у него в парте – не совсем бритва, а такой канцелярский нож, которым он пользовался при лепке. Это не составит труда…
– Эй, мамочкин сыночек, если твоя мама такая знаменитая актриса, то почему же она за целый год не снялась ни в одном фильме? – продолжал дразнить его Дикинсон. – Мой отец говорит, что она свое уже отыграла.
Томас как раз собирался броситься на Дикинсона, но тот проворно юркнул за свою парту, и в классе наступила тишина. Вошел мистер Лэндимор, учитель истории.
У Томаса внутри все кипело, он зло поглядывал на Дикинсона. Мистер Лэндимор начал что-то писать на доске, но Ламарку нечего было почерпнуть у этого невежи: он и так уже знал историю лучше учителя.
Мальчик поднял крышку парты и посмотрел на муху – она все еще была жива, потихоньку трепыхалась. Неожиданно она закружилась на месте. Бесшумно, поскольку у нее не было крыльев.
Чуть раньше Томас под лупой с помощью пинцета и канцелярского ножа оборвал ей крылья и лапы. Томас опустил крышку и записал у себя в блокноте: «Пауки плетут из паутины кружева, а мухи просто кружатся». Вот это настоящая шутка!
Потом он закрыл блокнот, чтобы никто не прочел.
Наверняка Мартин Уэббер, любитель рассказывать несмешные анекдоты, ничего не знал о квантовой теории Макса Планка. Его одноклассник понятия не имел о квантовой механике и вряд ли читал «Анатомию» Грея. Томас откопал эту книгу в Кенсингтонской библиотеке и изучил вдоль и поперек, даже все рисунки запомнил. Томасу не составило бы труда вырезать у Уэббера одну почку. А что, здорово было бы поймать Мартина, дать ему наркоз, вырезать у него почку, после чего зашить: пусть себе идет домой. А потом он мог бы отправить родителям Уэббера его почку по почте. Томас продумал все до мельчайших подробностей, и ему эта мысль очень нравилась.
Не меньше привлекала его и перспектива полоснуть острым ножом по лягушачьему глазу Тони Дикинсона.
«Интересно, – подумал он, – если отрезать Мартину Уэбберу руки и ноги, тот будет кружиться на месте?»
– Мяч, подай мяч, идиот! Мяч! Ну же, кретин!
Опять этот Дикинсон. Теперь он мучил Томаса на спортивной площадке, куда все ученики выходили во время перемены.
Мать Томаса недавно сказала ему: «Ты ведь понимаешь, Том-Том? Понимаешь, что такое, когда с головой не в порядке? Ты же это понимаешь, да?»