Майкл, исполненный решимости не упускать инициативу в разговоре, воспользовался единственным оружием, какое было в его распоряжении.
Мягким голосом он произнес:
– Я бы хотел узнать кое-что из вашего прошлого, Теренс. Расскажите мне о своих родителях.
Его тактика моментально возымела действие. Гоуэл стал похож на испуганного ребенка.
– Не уверен, что мне хочется о них говорить.
– Ваша мать жива?
Гоуэла трясло. Глаза у него закрылись. Несколько раз он открывал рот, чтобы заговорить, но не произносил ни звука.
– Знаете… – пробормотал он наконец и замолчал.
– Что? – подбодрил его Майкл.
Гоуэл нервно провел руками по волосам.
– Я… я не думаю… – Он снова замолчал.
Майкл позволил молчанию затянуться на какое-то время, а потом сказал:
– Вы говорите, что презирали ту птицу. Вам не кажется, что, возможно, вы при этом презирали и какую-то часть самого себя? Вы не испытывали ощущения, что оказались в ловушке?
– Вы не улавливаете… – Пациент резко замолчал, сжав кулаки.
– Сути? – продолжил Майкл.
Гоуэл сердито покачал головой:
– Вы не могли бы немного помолчать, а то я совсем запутался! Вы мне только мешаете, вместо того чтобы помогать, ясно?
Майкл подумал, что Гоуэл пребывает в гораздо худшем душевном состоянии, чем он подозревал. Этот человек на грани нервного срыва. Да что же такое случилось с его родителями, если он даже говорить об этом не может?
Он дал пациенту время взять себя в руки. И тот через некоторое время продолжил:
– Давайте вернемся к голубю в клетке. Вы можете себе представить, что чувствует человек, который любил, а потом потерял любимого, доктор Теннент?