– Зачем ты смотришь это, Том-Том?
Мать стояла рядом и держала в руке пульт дистанционного управления. Томас покраснел – ответа у него не было.
– Она такая худая, Том-Том. Красивая вешалка, не более того. Вылитый скелет. Она напоминает мне узницу концентрационного лагеря. А тебе нет?
Перед его мысленным взором возникли костлявые фигуры из Освенцима. Они заслонили Настасью Кински. Томаса аж передернуло от отвращения.
– Я… я… – пробормотал он. – Просто это уже шло, телевизор был включен.
– Мои фильмы были чистыми и нравственными. Да, мы кокетничали и раздавали авансы, но никогда ничего не показывали. Я бы до такой пошлости сроду не опустилась. Ты понимаешь, как низко пали современные актрисы, да?
– Да, – тихо сказал он, злясь из-за того, что мать права, из-за того, что она не дала ему посмотреть на Настасью Кински, и из-за того, что она поселила в его мозгу жуткие образы.
– Ты можешь представить себе, что бы ты почувствовал, если бы увидел меня на экране в таком виде, дорогой?
Томас посмотрел на мать, мысли его путались, метались. Как бы, интересно, это получилось у него с Шэрон Стоун? Или с Ким Бейсингер? С Сигурни Уивер? Они бы тоже казались ему костлявыми, как узницы концлагеря? Смеялись бы они над ним так же, как та медсестра в медицинской школе?
Потом Томаса, словно темная тень, накрыло чувство вины. Его мать была такой красивой, гораздо привлекательнее любой из современных знаменитых актрис. Почему ему приходят в голову такие мысли?
Она бросит его, если узнает, что у него в голове.
– Я тебя люблю, мамочка, – сказал он.
Строго:
– Ты уверен?
– Да.
Глория Ламарк развязала кушак халата. Томас увидел ее груди – они были не такие упругие, как у Настасьи Кински, но зато гораздо больше, белее и мягче.
– Покажи мне, как сильно твой чу-чу любит мамочку.
Томас расстегнул брюки, приподнялся в кресле, спустил их, а потом спустил и трусы.
Мать стояла, оценивая его эрекцию.
– Доктор Ренни говорит мне, что я слишком много времени провожу дома. Ты хочешь, чтобы я последовала его совету, Том-Том? Ты хочешь, чтобы я занялась благотворительностью? Чтобы бросила тебя, как когда-то твой отец?