– Вам казалось, что, мучая голубей, вы каким-то образом компенсируете потерю жены? Что после ее смерти никто уже не имеет права быть счастливым? Мне интересно, как вы увязываете это с тезисом Аруна Ганди о правах без ответственности? – Майкл вскинул брови, глядя на Гоуэла. – Вы сильнее птицы, вы можете творить с ней что угодно, но вот как насчет чувств голубя, запертого в подвале?
– В противорадиационном убежище, – поправил его Гоуэл.
Майкл подался вперед:
– В противорадиационном убежище?
Томас почувствовал, что покраснел. Он не собирался этого говорить – как-то само вырвалось.
«Осторожно. Осторожно. Идиот, идиот, идиот».
Майкл смотрел на Гоуэла. Тот так трясся, что у него бились друг о дружку колени. Похоже, у него в любую секунду мог начаться припадок. Майкл понимал: причина в том, что его пациент страшно рассердился на себя. Но вот за что?
– Я… она… оно… – Томас замахал руками. «Осторожно. Осторожно». Его лицо горело, а голос срывался. «Осторожно!» – Это такая шутка… она… повторяла, что это сильно смахивает на бомбоубежище. – Он эмоционально развел руками. – Бывают ведь такие подвалы, верно?
– Кто – она?
Гоуэл несколько мгновений раскачивался назад-вперед.
– Все это совершенно не важно. Давайте лучше вернемся к голубю в подвале, доктор Теннент.
Майкл решил воспользоваться моментом и нанести еще один удар в больное место.
– Расскажите мне о вашем детстве. Я бы хотел узнать о ваших родителях. Давайте поговорим о вашей матери.
«Осторожно! – Томас закрыл глаза, снова сжал кулаки. – Осторожно. Осторожно. С какой стати ты вдруг спрашиваешь о моей матери? Пытаешься меня провести?»
А вслух он сказал:
– Вы проигнорировали мой вопрос о голубе, доктор Теннент. Ответьте же мне наконец.
«И снова вспышка злости. Злости на кого? Неужели родители так ему насолили?»
– Откровенно говоря, я считаю, что нам было бы полезно поговорить о ваших родителях. Расскажите мне об отце… или о матери, если хотите, – спокойно попросил Майкл.
Томас поднялся и принялся выхаживать по кабинету, пытаясь собраться с мыслями, чтобы нанести психиатру ответный удар. Ярость бушевала в нем.
«Ах ты, ублюдок, сперва убил мою мать, а теперь хочешь о ней поговорить? Хочешь сидеть в своем паршивом кабинете и получать извращенное, садистское удовольствие, слушая о том, как я ее любил? Ну уж нет, доктор Майкл Теннент, этого ты от меня не дождешься».