– Совсем как Лэнгстон Хьюз. Вы сделали это, мистер Кэмпбелл.
Дворецкий остановился перед второй дверью и широко ему улыбнулся.
– Не желаете ли войти, сэр?
Последнее сопротивление оставило его. Сейчас он хотел только одного – чтобы перед ним открыли эту дверь и он вошел.
– Да. Да, желаю. Спасибо.
И вторая дверь распахнулась. Он вступил в роскошную гостиную, элегантная публика встретила его аплодисментами. Овации нарастали – о, только бы они никогда не кончались! Он растворялся в этой комнате, в этой радости, в этой любви. Тэта посылала ему с первого ряда воздушный поцелуй. Великая Алелия Уокер, патронесса поэтов, писателей, художников Гарлема, раздвинула занавес, и его глазам предстал стол со стопками книг, каждая из которых несла на корешке его, Мемфиса, имя.
– Моя книга, – прошептал Мемфис, расплываясь в улыбке.
С верхней полки книжного шкафа ворона что-то сердито орала ему.
– Лети прочь, птица, – сказал ей Мемфис. – Это мой вечер.
Переведя взгляд обратно на стол, он увидал позади него жерло длинного темного тоннеля.
– Вы же не хотите заставлять их ждать, мистер Кэмпбелл? – произнесла Алелия Уокер; ее рука грозила вот-вот уронить занавес, отсекая его, навеки отделяя его от…
– Нет, мэм, – сказал Мемфис.
Снова раскатился утробный гул. Теперь он был гуще, ниже, почти как гнездо рассерженных ос. Улыбающаяся публика наступала на него.
–
Хлопая крыльями, птица пронеслась по комнате. В зеркале Мемфис увидел теплые пески и предков. Один из них, мужчина с высоким посохом, заговорил с ним на незнакомом языке, который, тем не менее, отозвался где-то глубоко внутри, призывая к осторожности.
Мемфис шеей почувствовал угрозу, мышцы на ней напряглись; сердце удвоило аллюр. Он обернулся. Миссис Каррингтон стояла в углу, бледная, силясь заговорить.
– Не… Обещай, – c трудом вымучила она. – Это… Ловушка…
Мемфис открыл книгу со своим именем, вспорхнули страницы – пустые. Все до одной пустые.
– Где все мои слова? – спросил он.