Хороший отец

Потянувшись за своим чемоданом, он услышал, как скребет по полу сдвигающийся стол. Кто-то силился отворить лестничную дверь. Схватив дробовик, Уитмен двинулся к лестнице. На него таращились туристы: двое взрослых и двое детей. Он навел на них обрез и стал стрелять. Каждый выстрел звучал, как щелчок лопнувшей цепи.

Выбравшись на крышу, он заклинил за собой дверь. Было 11:48.

День был жаркий и душный, полуденное солнце окутало его горячим одеялом. Минуту он потратил на то, чтобы успокоиться. В паху ощущалось почти сексуальное напряжение. Он опер «Ремингтон» на каменный бортик с южной стороны. Припал глазом к прицелу. Торговый центр на юге кишел народом. «Так, должно быть, чувствует себя Господь», – подумал он, переводя прицел винтовки от прохожего к прохожему.

Первая пуля попала в живот беременной женщине, убив нерожденного младенца. Вторая убила стоявшего рядом. Приезжий физик получил пулю в нижнюю часть спины. Уитмен видел каждый выстрел еще до самого выстрела. Он предвкушал попадание и переходил к следующей жертве раньше, чем пуля ударяла в цель.

Первая машина полиции прибыла чуть позднее полудня. Уитмен уже перешел к улице Гваделупы. Сбил с велосипеда мальчика-газетчика и рассмеялся, видя, как тот летит наземь. Выстрелил в семнадцатилетнюю девушку, но в последнюю секунду ощутил порыв ветра и понял, что ее только ранил.

Полицейские, укрывшись за машинами, пытались высмотреть стрелка. Тела остались лежать, как упали, в мареве стоградусной жары. Уитмен застрелил ребенка сквозь шестидюймовую щель между бортиками. «Найдется ли такой, в кого я не попаду?» – подумал он. Он ощущал себя снайпером в расцвете сил, чемпионом мира в тяжелом весе. С каждым выстрелом становился выше и сильнее. Каждая отнятая жизнь добавляла сто лет к сроку его жизни. Он перешел на другую сторону крыши и застрелил отходившего от газетного ларька аспиранта. Уитмен видел, как метнулись за барьер двое детей. Когда один из них выглянул посмотреть, что происходит, Уитмен выстрелил ему в рот.

Он слышал выстрелы. Полиция открыла ответную стрельбу. Остинцы бросились по домам за личным оружием и теперь тоже пытались его снять, осыпая пулями с улицы. Как-никак, это были техасцы, на этой земле жил дух ковбоев. Уитмен вслушался в рикошет пуль от каменных бортиков. Так и надо. Скучно, когда не дают сдачи. Он принялся стрелять через водосливы на все четыре стороны, сам ни разу не подставившись под пулю. Ему казалось, что он тает на солнце, как зефир над костром.

Человек, стоявший у кузова грузовика в пятнадцати футах к югу, получил пулю в живот. Уитмен стал машиной убийства. Он был гневом Божьим, беспощадным и неотвратимым, как сама смерть. Если бы захотел, он бы застрелил и «человека на Луне». Он мог расстреливать людей в будущем. Он мог казнить прошлое.

Уитмен не услышал, как взломали дверь на крышу. Он стоял среди града пуль, осыпающих ограждение крыши. Он как раз целился в полдюйма лысой головы, когда из-за угла вышли двое полицейских и открыли огонь. Уитмен обернулся, поднимая винтовку, но опоздал: заряд ударил ему в висок, сбив наземь. Было 1:24 пополудни. Он провел на крыше полтора часа. Девяносто минут он был Богом. Большинству за целую жизнь не дано столько власти.

Полицейский Рамиро Мартинес шагнул к содрогающемуся телу Уитмена и выстрелил в упор. Заряд картечи, добив раненого, едва не оторвал ему левую руку.

Дэнни отодвинулся от компьютера. Удивился, заметив, что уже стемнело. Неужели он провел здесь больше пяти часов? Он не сумел бы описать то, что чувствовал. Впрочем, он никогда не умел описывать боль словами. Жажда подробностей того дня 1966 года встревожила его. Это чувство было неуправляемым. Такой ужас мгновенного отрезвления испытывает водитель, осознав, что пьян и гонит машину с выключенными фарами по забитому шоссе. Дэнни испугала не жестокость преступлений Уитмена, а случайность его жертв. Это подразумевало справедливость. Подразумевало, пусть без слов, что мир так плохо обходился с ним, с его друзьями и родными, что это требовало мести. И месть, самая ужасная, была бы оправданна.

В жизни каждого наступает миг, когда мы, иногда удивляясь самим себе, понимаем, волки мы или овцы. Овца – тот, кто покорился страху. Но и у волков есть свой страх. Страх понимания, что к ним применимы законы общества. Законы – для овец. И свобода, которую приносит это понимание, ужасна.

Дэнни отозвался не на жестокость Уитмена, а на его презрение к границам. Уитмен отринул все условности цивилизации, отбросил сотни лет эволюции. Встав на вершине башни и взяв под прицел мир, лежавший у его ног, Чарльз Уитмен провозгласил независимость от общества, в котором жил.

От этой мысли у Дэниела Аллена кружилась голова.

Мой отец умер, когда мне было одиннадцать лет. Я рос в южном Мичигане. Семья жила автомобилями. Дед, Дэррил Аллен, был важным сотрудником «Дженерал Моторс». Жена Дэррила, Франсина, умерла, рожая отца. Несколькими годами позже Дэррил влюбился в секретаршу местной авторемонтной мастерской по имени Марджи Брубакер. Они стали встречаться и скоро поженились. Маржи забеременела, и через девять месяцев родился еще один мальчик – мой сводный брат. Его назвали Элрой Бак Аллен.

Элрой с самого начала оказался трудным ребенком. Он страдал дислексией и, по всей вероятности, синдромом дефицита внимания. В детстве он был гиперактивным, вспыльчивым, непокорным. В отличие от моего отца, который сумел получить инженерное образование в Массачусетском технологическом, Элрой недоучился в школе. Ему было неуютно с другими родственниками отца – многие из них были богаты, и он предпочитал проводить время с рабочими, родственниками матери. Среди этих родственников была паршивая отца – кузен Басби Хикс, которого не раз арестовывали еще с начальной школы за мелкое воровство, пьянство в публичных местах и хулиганство. Именно с ним Элрой в одну промозглую ноябрьскую ночь вошел в хозяйственный магазин, где приказал кассиру отдать выручку. Оба были пьяны и недавно добавили. У Басби был четырехзарядный пистолет 38-го калибра. Перед входом в магазин он дал Элрою револьвер 22-го калибра. Деревянная рукоять револьвера держалась на клейкой ленте. В нем был всего один патрон. Пока Элрой целился в кассира из своего жалкого оружия, Басби добрался до холодильника и достал упаковку пива. Вернувшись, он попытался открыть бутылку цепочкой от часов, но выронил ее на пол. Элрой обернулся на звон. Кассир потянулся за спрятанным под прилавком пистолетом. Басби крикнул: «Берегись!» – Элрой выпустил свою единственную пулю и попал кассиру в висок. В кассовом ящике оказалось шестьдесят пять долларов.

Элрою дали двадцать пять лет. Он отсидел восемнадцать и умер через три года после освобождения – пьяный замерз в сугробе.

Неудачливый грабитель и политический убийца. Какая между ними родственная связь? Решить эту загадку непросто. Элрой был лишь сводным братом моего отца, так что родство не чистое. Легко сказать, что в нем сказались гены Марджи, кровь ее предков-работяг, а не кровь моего отца.

Однако при постановке диагноза следует учесть еще один факт: мой дед, Дэррил Аллен, по рассказам, был склонен к насилию. Твердолобый консерватор, он считал телесные наказания необходимыми и прибегал к ремню. Большая часть таких «уроков» доставалась Элрою, паршивой овце. Но и мой отец получал свою порцию побоев – когда приносил плохую отметку или задерживался на улице дольше положенного. Чем были те порки – проявлением внутренней жестокости или теорией воспитания? Если первое, и мой дед был склонен к насилию, возможно, его агрессивность передалась Элрою. Но, если так, агрессивность вполне могла быть продуктом среды, а не наследственностью. Агрессия как манера поведения.

За последние несколько лет проведены научные опыты с целью выяснить, является ли агрессивность наследственной чертой. Ученые путем целенаправленного скрещивания хотели выделить гены, усиливающие агрессивное поведение. Большей частью исследования направлялись на полиморфизм рецепторов серотонина, рецепторов дофамина и энзимов метаболизма и нейротрансмиссии. Особенное влияние на агрессию между самцами, по-видимому, оказывал серотонин 5-НТ – прямо или посредством других молекул использующий пути 5-НТ. Мыши, не обладающие геном 5-НТ, оказывались агрессивнее нормальных, атаковали быстрее и яростнее.