Взяв в руки награду, Эдвард подходит к микрофону. Возможно, мне придется убрать это в шкаф, говорит он, с сомнением глядя на плексигласовую каплю. Смех. Минималист, оказывается, умеет пошутить над собой! Но вот он снова становится серьезен.
Кто-то однажды сказал, чем хороший архитектор отличается от великого. Хороший поддается любым соблазнам, а великий – нет, говорит он.
Он делает паузу. В большом зале наступает тишина. Присутствующим, похоже, по-настоящему интересно, что он скажет.
Как архитекторы мы одержимы эстетикой, возводим здания, приятные глазу. Но если решить, что настоящая задача архитектуры состоит в том, чтобы помочь людям противостоять соблазнам, тогда, наверное, архитектура…
Он умолкает, словно на ходу додумывает мысль.
Наверное, архитектура – это вовсе не здания, говорит он. Ведь мы же не спорим с тем, что городское проектирование – это своего рода архитектура. Сеть дорог, аэропорты тоже можно сюда отнести, с натяжкой. Но что же технология? Что же архитектура того невидимого города, где мы гуляем, таимся, играем, – Интернета? Что же рамки нашей жизни, связи, которые соединяют нас друг с другом, правила и законы, которым мы подчиняемся, наши верования, наши устремления, наши низменные желания? Разве все это в некотором смысле не конструкции?
Еще одна пауза, потом он продолжает:
Сегодня я общался с одним человеком. С молодой женщиной, на которую напали в ее собственном доме. Границы ее пространства были нарушены. Ее собственность была украдена. Ее отношение к окружающему было окрашено – хочется даже сказать, искажено – этим простым трагическим фактом.
Он не смотрит на меня, но у меня такое чувство, что все присутствующие понимают, о ком он говорит.
Разве настоящая задача архитектуры не в том, что сделать подобное невозможным? спрашивает он риторически. Наказать злоумышленника, исцелить жертву, изменить будущее? Почему мы, архитекторы, должны останавливаться под стенами своих зданий?
Долгая тишина. Гости озадачены.
«Монкфорд партнершип», как известно, работает в небольших масштабах, с богатыми клиентами, говорит он. Но теперь я понимаю, что наше будущее – не в строительстве убежищ от уродств общества, а в строительстве другого общества.
Он поднимает награду. Благодарю за оказанную честь.
Раздаются вежливые аплодисменты, но, оглядываясь, я вижу, что кое-кто улыбается друг другу и закатывает глаза.
Я тоже аплодирую, потому что этому человеку, моему возлюбленному, плевать, смеются над ним или нет.
Этой ночью я спрашиваю его о жене.
Я не снимаю платья, пока мы занимаемся любовью, но потом аккуратно вешаю его в шкафчик и возвращаюсь в постель, голой, в одном ожерелье, ложусь в тепло рядом с ним.
Юрист сказал мне, что тут похоронена твоя семья, с опаской говорю я.
Откуда… а, говорит он. Выписки из архива.