– Я нашла его. – Детектив протянула руку к инструменту.
– У бедняги нет ни имени, ни личности. А представь себе, что это один из членов твоей семьи? Тогда бы ты так легко от него не отмахнулась…
– Ни от одной жертвы мы не отмахиваемся, – произнесла Ким и слишком поздно поняла, что сделала именно то, чего ждала от нее эта женщина, – показала ей свое отношение к делу.
– Я отключаюсь, Фрост, – сказала она, протягивая руку к телефону.
– Кстати, хочу сообщить тебе, что купила новые туфли для твоей наградной цере…
Ким отключила телефон, и в комнате воцарилась долгожданная тишина. Если б женщина появилась здесь во плоти и уселась на стул, хуже все равно уже не стало бы.
Протянув руку, Стоун включила Баха на своем любимом месте.
О чем думает эта Трейси? Что Ким должна заняться всеми «глухарями» в околотке? Ей хватало и той работы, которая ждала ее в собственном полицейском участке.
И тем не менее, соединяя тягу с поршнем, Ким поймала себя на том, что думает о мужчине по имени Боб.
Глава 10
Трейси Фрост вошла в небольшой домик, который она снимала в самом конце главной улицы Куорри-Бэнк[25]. И хотя его почтовый индекс не относился к более зажиточному населенному пункту Амблкот, именно его она указывала в своем почтовом адресе.
Первым делом она прошла к лэптопу, который стоял на обеденном столе, и нажала на клавишу «интервал». Компьютер включился, и на экране появилась белая «Ауди ТТ», ее самая ценная собственность.
На главной улице Куорри-Бэнк такая машина могла иногда вызвать негативную реакцию. Молодежь, направляющаяся в заведения, торгующие треской и жареной картошкой, которые располагались выше по склону холма, иногда останавливалась и с восхищением ее осматривала. Мальчишки, глазеющие на витрины магазина, торгующего мотоциклами, перебегали дорогу, чтобы взглянуть на нее. А вот завистливые соседи могли проколоть парочку колес. И это происходило регулярно, пока Трейси не установила камеру наружного наблюдения.
Был час ночи – маловероятно, что в такое время мимо ее машины будут ходить люди.
Не выключая компьютер, женщина сняла свои пятидюймовые шпильки. Она их ненавидела, но без них была беспомощна. Машину свою Трейси любила больше всего на свете, но, если б пришлось выбирать, она бы выбрала шпильки. От них зависело ее душевное равновесие.
Весь день ее преследовало ощущение тревоги. Она сделала все, что обычно позволяло ей избавиться от этого чувства. Проверила счета и не нашла в них ничего необычного. Баланс в банке находился на том же уровне, что и всегда, – чуть ниже уровня овердрафта[26].
Она внимательно просмотрела весь свой ежедневник, чтобы убедиться, что не забыла никаких дней рождения или юбилеев, которые или уже прошли, или вот-вот должны были наступить.
Она позвонила матери и выслушала обо всех мелочах, которые произошли со времени ее последнего звонка. Как всегда, Трейси притворилась, что у нее всё в порядке, и пообещала, что обязательно навестит мать в ближайшую неделю. Она ненавидела себя – за то, что и то и другое было ложью, а еще больше за то, что мать об этом знает.
Трейси надеялась, что если ей удастся довести до белого каления свою самую нелюбимую полицейскую, то это улучшит ее настроение. Но и этого не произошло.
В разговоре с Ким Стоун она не упомянула, что все ее мысли о Бобе были вызваны чувством вины. Два года назад, когда тело погрузили в машину «Скорой помощи», Трейси поклялась себе вывести на чистую воду тех, кто это сделал. Она собиралась поговорить со своим редактором о социально ориентированной статье, посвященной этим поискам.
ebooksa