Не говоря ни слова, ты прошагала в мою комнату. Достала всю мою лучшую одежду. И взяла ножницы, самые острые, которыми подстригала меня. Я знала, что они острые, потому что один раз ты слегка поранила мне шею, когда подравнивала затылок.
Ты уселась за кухонный стол, и на твоем лице блуждала улыбка. А я радовалась, что вижу хоть какую-то твою реакцию.
Вжик. Вжик. Вжик.
Я наблюдала, как ты превращаешь мою одежду в клочья – располосованный на ленты материал падал на пол, и ленты переплетались друг с другом, как змеи.
А платье без рукавов, сложенное, лежало на столе между нами.
Ты не резала вдоль швов. Ты резала так, чтобы вещи было невозможно восстановить. Ты наносила им неповторимый вред.
Ты хотела преподать мне урок.
Я начала раздеваться, и ножницы стали двигаться медленнее, но не остановились совсем. Я посмотрела на тебя, а ты не посмотрела на меня в ответ, потому что знала.
Знала, что победила.
Я надела сначала желтую тенниску, а потом этот коричневый ужас. Который висел на мне, как негнущийся кусок шоколада.
Ты молча и осторожно положила ножницы на кухонный стол и встала возле раковины.
А я стояла на середине кухни и смотрела тебе в спину. Единственным звуком был звук льющейся воды, пока ты намыливала руки.
И ты продолжала молчать. Что еще я сделала не так? Я поступила так, как ты просила, но видела перед собой недовольную спину и ощущала стену молчания.
– Мумочка…
Ты повернулась. Твое лицо было непроницаемым, но где-то в глубине глаз таилась улыбка.
Это был мой шанс вновь вернуть все на свои места.
Если только я найду правильные слова.
– Мумочка, поиграй со мной…
И ты наконец улыбнулась.
Но сейчас ты уже не можешь поиграть со мной, правда, мумочка? А мои друзья могут.