— Выпить хочешь?
— Да. Есть, между прочим, одно преимущество в том, когда долго проработаешь горничной — ты незаметно для себя становишься покладистой.
— Это ты-то покладистая? Ха!
— Выслушай меня и попытайся понять то, что я хочу до тебя донести. Когда со дня на день варишься в одном котле, слушаешь дурацкие разговоры хозяев, беспрекословно выполняешь самые идиотские указания, а сама разыгрываешь деревенскую дурочку, которая даже пикнуть не смеет, тут уж поневоле приходится забыть про гордость и…
Я схватил Лидию за руку и плюхнулся на кровать рядом с ней.
— Конечно же! — воскликнул я. — Это именно…
— Что — конечно?
— Ты ведь в течение восьми месяцев слушала все, о чем они говорили?
— А что мне оставалось? Я им прислуживала.
— Ты им прислуживала. И внимательно слушала?
— Ну, иногда.
— Теперь я прошу тебя подумать. Ты не слышала, чтобы они хоть раз упомянули фамилию фон Кессельринг?
— А кто это? Какой-то немецкий генерал?
— Я не знаю, кто он такой. Я хочу только знать, слышала ли ты хоть раз это имя?
— Не знаю, — неуверенно протянула Лидия. — Нужно подумать. А вообще это забавно…
— Что?
— Неужели Сарбайны — немцы?
— С чего это ты взяла? — изумленно спросил я. — Или просто так спросила?
— Должно быть, что-то из разговоров навело меня на эту мысль, только я сейчас не помню — что именно.
— Пойдем выпьем, — предложил я. — Беда в том, что сегодня нам с тобой слишком досталось. Опрокинем по рюмочке — и станет легче.