– Как поживаете? – Тони говорит, часто трогая горло. Шок быстро проходит, и я замечаю большой бугор над воротником. Ошибиться невозможно. – Рак горла, – хрипит Тони. – Врачи сделали, что смогли, но…
Его слова почти тонут в деловитых, отдающихся эхом по галерее голосах. Рядом смущенно мнется оксфордский интерн.
– Я увидел в списке ваше имя и решил дождаться. – Совершенно не изменившийся взгляд Тони упал на моего компаньона.
– Вон там подожди, пожалуйста, – властно сказала я мальчику.
Рот старого коллеги искривился, словно он сдерживал усмешку.
– А вы изменились. Впрочем, я не удивлен – о вас легенды ходят.
Я пропустила комплимент мимо ушей.
– Чем могу вам помочь?
– Я насчет Джо Томаса.
У меня пересохло во рту. Я застыла на месте. Шум вокруг словно стал тише.
– А что с ним?
Мысленно я вернулась к разговору, который состоялся у нас с Тони много лет назад. Я позвонила Гордону в панике, когда Джо Томас с гордостью признался мне в своем преступлении.
– Что нам делать? – взмолилась я.
– Ничего, – отрезал Тони. – Его выпустили. Дело закрыто.
Я чувствовала, что он совсем не удивлен.
– Вы знали, что он виновен?
– Подозревал, но уверен не был. Да это и неважно.
– Ну как же неважно…
– Слушайте, Лили, станете постарше – поймете: это игра. Мы играем, чтобы выиграть, даже когда на руках плохие карты. Против Джо Томаса не было достаточных доказательств. Кроме того, это поставит под угрозу иски, поданные после оправдания Томаса. Забудьте и живите дальше.
Именно по этой причине я старалась больше не пересекаться с Тони Гордоном, а не только из-за двойной жизни, которую он вел (до сих пор не могу забыть испуг на личике бедняжки Карлы, пытавшейся понять, почему друга ее матери Ларри на самом деле зовут Тони). Вот поэтому-то я и не хочу быть как Тони Гордон. У меня твердые принципы. По крайней мере, должны быть. Но сейчас мы столкнулись лицом к лицу.