– Вот именно! Если вы возьметесь меня защищать, всем без слов станет ясно: даже женщина, перед которой я виновата, считает, что я не убивала. Барристер, которого вы подберете, вам поверит. Вы хороший человек, у вас репутация защитницы слабых и несчастных. – У Карлы заблестели глаза. – А я сейчас именно такая.
Уверенная в себе молодая женщина исчезла, и я снова увидела перед собой заброшенного ребенка. Но я еще ничего не решила.
– Предположим, ты говоришь правду. Но мне-то какая от этого выгода? Почему я должна помогать особе, разбившей мою семью?
– Потому что до переезда из Лондона вы проиграли много дел.
Ого. Передо мной снова сидела взрослая Карла.
– Вы уверенно разделываетесь со случаями преступной халатности, а тут прекрасный шанс доказать, что вы справитесь и с убийствами.
Она безошибочно попала по моему больному месту.
– Лили, пожалуйста! Согласитесь хоть ради Поппи, если не хотите для меня!
– Для кого?
– Для моей дочери. Нашей с Эдом дочери.
Я не знала имени ребенка – нарочно попросила Росса не говорить. Так девочка казалась менее реальной.
– Если меня посадят в тюрьму, я потеряю дочь. – Глаза Карлы наполнились слезами. – Я… Я не сразу оправилась после родов. Я не была… хорошей матерью. Но ведь моя мама умерла…
Этого я не знала.
– Мне очень жаль, – пробормотала я. – А причина?
– Рак. – Карла подняла на меня карие глазищи. – Я ужасно тоскую по ней и не могу допустить, чтобы и Поппи так тосковала по мне. Пожалуйста, Лили, вы ведь и сами мать. Помогите мне!
– А может, – сказала я с жестоким удовольствием, – ей будет лучше в приемной семье?
Карла пристально посмотрела на меня:
– Вы это не всерьез, Лили. Я знаю, что вы не такая.
Черт бы ее побрал! Она права. Речь идет о ребенке, о младенце, который будет надрываться криком, потому что ни от кого не пахнет мамой. Дети, сколько бы лет им ни было, нуждаются в родителях. Как бы Том жил, не будь меня рядом?
– Но я пока не верю, что ты невиновна.