Комната заплясала, будто кто-то ее ритмично растягивал, как концертину, на которой играл какой-то старик у фонтана в Италии…
Открыв глаза, Карла увидела Лили в красивом темно-синем костюме, который казался почти черным, если не приглядываться.
– Удачно вышло, – сказала Лили.
Трудно было понять, сарказм это или нет. Карла огляделась, выигрывая время. Они не в камере и не в зале суда. Комната напоминала офис.
– Тебе удалось вызвать сочувствие судьи своим драматическим обмороком. К счастью, твой дед внес залог.
– Дедушка уже знает?
– А это было в новостях. Вся городская пресса сейчас у здания суда, караулят с фотокамерами.
Глаза у Лили буквально горели – светились, как у животного, но Карла не могла понять, идет она по следу или сама уходит от погони. От этой мысли ей стало не по себе.
– «
– Простите меня.
– Ты что-то сказала? – Лили стояла над Карлой, как учительница. – Я не расслышала. Повтори!
– Я сказала, простите меня. Мне очень жаль.
Лили склонила голову набок:
– Неужели ты надеешься искупить вину одним извинением? Загладить развал в моей семье и то, как это сказалось на моем сыне?
– Замужем за Эдом тоже было несладко!
– Если будешь твердить это, как попугай, то все, включая меня, поверят, что Эда убила ты, – резко сказала Лили, но Карла чувствовала, что задела ее за живое. Для начала неплохо. Тише едешь, дальше будешь – этому она научилась, изучая гражданское законодательство. Начни с того, чтобы расположить к себе оппонента, особенно если это твой адвокат…
– Так. Пошли, пора. Когда выйдем, головой не вертеть, глядеть только перед собой и, что бы ни случилось, никому ничего не говорить. Готова?
Лили уверенно пошла первой – мимо полицейского у дверей зала суда, через вестибюль и на улицу. Сперва Карле показалось, что светит ослепительное солнце, но, опустив руку, она разглядела вспышки. Камеры. Море лиц. Хор голосов.
– Карла, это правда, что ваш адвокат раньше была замужем за вашем супругом?