– Я уже не знаю, как отвечать на этот вопрос.
– Ответь честно.
– Уверен? – Ник кивнул. – Ну ладно. – Я сделала глубокий вдох. – В моей жизни образовалась огромная дыра в форме Марли, и она никак не зарастет. Прошло уже три года…
– Может, тебе трудно находиться здесь, на пляже?
– И да, и нет, – немного подумав, ответила я. – Тут я словно ближе к нему. Помнишь, как Марли нравилось на отмели? Наблюдать за птицами, слушать шум дождя из дома, играть в карты с Джейкобом, ловить крабов с пристани… он так все это любил. – Сделав глоток вина, я поставила бокал обратно на песок. – И все-таки мне тяжело, потому что каждый божий день я вижу это чертово море. Оно прямо насмехается надо мной. Вот бы вычерпать его до дна и вернуть моего Марли. – Ник молчал. – Знаешь, что меня пугает? Я забываю саму себя. Раньше я была храбрее, во всем видела новые возможности. А теперь… не знаю… мир теряет краски, теряет свою привлекательность. И у меня не остается… никаких сил. – Я резко покачала головой. – Черт, вот это я разнылась. Прости. Еще моих соплей тебе не хватало. – Я взяла бокал, осыпав себя песком, и осушила его.
– Айла, ты – это все еще
– Пучайгало. – Джо дал ребятам по фунту, чтобы все утро они отгоняли чаек от его лодки. Вот Джейкоб с Марли и обвешались водорослями и стали изображать из себя морских чудищ, отпугивая наглых птиц, хотя в итоге грязи от них было больше, чем от чаек.
– А его воображение! Я не сомневался, что однажды Марли станет писателем или режиссером артхаусных фильмов. – Ник сделал глубокий вдох. – Ну что за хрень, почему он так рано покинул нас? Почему тебе суждено жить с этой болью? Хотя ты, должен сказать, неплохо справляешься. Не бросила работу и свой домик…
– Но мне очень грустно, Ник. Меня ничто не радует. – Невозможно было описать словами ту пустоту, что образовалась внутри меня, то ощущение постоянного беспокойства. – Я стала совсем другим человеком.
Ник некогда привычным движением взял меня за руку и перекрестил пальцы с моими.
– Ты все та же Айла. Честно тебе говорю.
Какие у Ника красивые руки. Длинные, идеального размера.
– И что это за Айла? – прошептала я.
– Девчонка из пляжного дома цвета «лимонный шербет», которая смело смотрит в будущее и никогда не отступает, – ответил Ник и крепко сжал мою ладонь.
Так хотелось положить голову ему на грудь, вдыхая знакомый запах мыла и лосьона после бритья. Так хотелось его объятий, его заботы.
Мы сидели рядом, пока я не почувствовала какое-то движение, легкую вибрацию песка. Не оборачиваясь, я уже поняла, что идет Сара, и убрала руку.
– Вот куда ты поедешь.
Три недели спустя Сара зашла ко мне и бросила на журнальный столик брошюрку. Руки уперты в бока, на лице безумная улыбка. Не пойму, она встревожена или, наоборот, радуется?
Я отставляю в сторону чашку кофе и беру брошюру. На снимке два гранитных пика возвышаются на фоне горной цепи с заснеженными вершинами. Патагония, что на юге Чили. Я давно мечтала съездить туда, еще с тех пор как однажды вечером наслушалась восхищенных рассказов от друзей Джо и Бинкс, которые провели там лето. Они так живо описали пустынную красоту тех краев, что я пообещала себе: когда-нибудь и я пройду по этим горам.
– Я уже забронировала, – сказала Сара, перелистывая брошюру в конец, где к последней странице был прикреплен билет на самолет.