Элейн сделала глоток, улыбнулась, поставила бокал на стол и объяснила:
– Если мы подозреваем, что у вора есть краденая картина, книга или карта, у нас есть способы проверить это. Мы используем новейшие технологии, самые хитроумные приборы, привлекаем лучших специалистов. Некоторые наши эксперты являются бывшими сотрудниками спецслужб. Если наличие украденного объекта подтверждается, мы либо уведомляем ФБР, либо действуем сами. Зависит от конкретного случая, потому что каждый из них особенный.
– Действуете сами?
– Да. Не забывайте, Мерсер, что мы имеем дело с вором, который прячет ценность, которую наш клиент застраховал на большие деньги. Эта вещь ему не принадлежит, и он всегда ищет возможность продать ее, причем продать дорого. Это сильно осложняет каждое дело. И хотя часы постоянно тикают, нам приходится проявлять терпение.
Элейн сделала еще один маленький глоток и помолчала, подбирая нужные слова.
– Полиции и ФБР необходимо думать о таких вещах, как «вероятная причина» и ордер на обыск. Наши же действия не всегда ограничены этими конституционными формальностями.
– Другими словами, вы совершаете «взлом и проникновение»?
– Мы никогда не совершаем взлом, а проникновение – да, иногда. Но только с целью проверки и поиска. Зданий, проникновение в которые представляет для нас сложность, очень мало, а в умении спрятать свою добычу многие воры далеко не так искусны, как им кажется.
– Вы прослушиваете телефоны, взламываете компьютеры?
– Ну, скажем, иногда мы подключаемся.
– Выходит, вы нарушаете закон?
– Мы называем это действиями в «серой зоне». Мы слушаем, проникаем в помещение, проверяем, а затем в большинстве случаев сообщаем ФБР. Оно делает свою работу с надлежащими ордерами, и предмет искусства возвращается владельцу. Вор отправляется в тюрьму, а ФБР получает все лавры. Все довольны, разве что за исключением вора, но его чувства нас мало волнуют.
После третьего глотка джин начал действовать, и Мерсер понемногу расслабилась.
– Но если вы так хороши, то что же вам мешает проникнуть в хранилище Кэйбла и удостовериться?
– Кэйбл не вор и намного умнее обычного подозреваемого. Он ведет себя крайне осторожно, что только усиливает наши подозрения. Стоит нам совершить ошибку, и рукописи снова исчезнут.
– Но если вы прослушиваете, взламываете компьютер и следите за всеми его действиями, почему тогда не можете его поймать?
– Я не говорила, что мы все это делаем. Не исключено, что будем, причем скоро, но сейчас нам нужно собрать больше данных.
– А кому-нибудь из вашей фирмы предъявляли обвинение в совершении чего-то незаконного?
– Нет, даже близко. Опять-таки мы действуем в серой зоне, а когда преступление раскрывается, то кому это нужно?
– Например, вору. Я, конечно, не адвокат, но разве вор не может поднять шум о незаконном обыске?