Как ты смеешь

Уилл останавливается за полквартала от ее дома. Я смотрю, как они целуются, как он раскрывает ее губы своими, и вижу, что она украдкой поглядывает на меня счастливыми глазами. Это такое чудо.

До моего дома пять минут пути, но эти пять минут тянутся бесконечно; туманная легкость, окутывавшая нас на горе, развеялась.

– Впервые вижу тебя одну сегодня, без другой девчонки, – замечает Уилл. – Той, с веснушками.

«С веснушками» – самый странный эпитет для того, чтобы описать Бет, но при упоминании о ней я сразу напрягаюсь и вспоминаю, как, спускаясь с горы, открыла телефон и увидела пропущенный звонок, пропущенный звонок, пропущенный звонок. И сообщение: «сними трубку, тебе же будет лучше».

Он смотрит на меня и улыбается.

А мне вдруг хочется крепко прижать этот вечер к груди. И я решаю никому не рассказывать о нем.

– Сегодня посмотрел на нее и понял, зачем ей это нужно, – говорит он.

Мне сначала кажется, что он говорит об их романе. Вспоминая, какой она была сегодня – беззаботной, отважившейся на дурацкие проделки – понимаю, что он, конечно, прав.

Но тут он показывает на мою спортивную сумку с эмблемой «Саттон-Гроув», и я понимаю, что он имел в виду другое: ее работу.

– Вы, девочки, ей нужны, – добавляет он.

Я киваю как можно серьезнее.

– Я-то знаю, каково это, – говорит он. – Когда кто-то вытаскивает тебя, спасает, а ты даже еще не понимаешь, что увяз.

Он говорит это, но его слова кажутся мне подслушанным чужим разговором, в котором я не принимаю участия.

– Странно, наверное, что мы вот так с тобой беседуем, – замечает он.

Ну да, наверное, странно. Порой мне кажется, что тренерша такая же девчонка, ненамного старше меня, но вот Уилл воспринимается совсем взрослым.

– Мы, конечно, с тобой совсем не знакомы, – продолжает он, – но у меня такое чувство, что мы давно друг друга знаем.

Я снова согласно киваю, хотя на самом деле, конечно же, мы друг друга совсем не знаем. Просто Уилл, наверное, один из тех, кто сразу открывает душу, а мне такие люди обычно не нравятся. Как те девчонки в летнем лагере, которые всем рассказывают, что режут себя или перецеловались со всеми парнями подряд. Но с Уиллом все по-другому. Может, потому, что он прав. У нас есть общий секрет. И я видела их вдвоем в учительской в тот день, то есть, по сути, видела все.

– Ей очень тяжело, – говорит он. – Ее муж совсем не такой, каким кажется на первый взгляд. Ей очень тяжело.

Может, дело в бурбоне или в том, что хмель уже начал выветриваться, но мне не нравится этот разговор.

– Он подарил ей дом, – замечаю я.