– Интересно, что вы так говорите. – Несмотря на протесты Ричарда, я все же делаю заметки и наконец заполняю раздел «диагноз».
– Интересно? Почему?
– Ну, вы жили с Фрэнсис. Я бы сказала, что это была битва длиной в жизнь.
– Хм. Но все равно, мне же не приходилось бояться за собственную жизнь, пользоваться оружием или убивать людей.
– Вы в этом уверены?
Ричард молчит и как будто размышляет.
– Зачем вам нужно заполнять этот файл? Историю болезни, я имею в виду. Знаю, я должен выполнить условие сделки, но… – Он выпрямляет спину.
– Мы можем начать с раздела «история семьи»; он является частью оценки психологического состояния личности. Того самого, который вы наотрез отказались заполнять.
– Семейная история, хм. Да вам вроде все уже известно? Мой отец – загадка. Здесь все абсолютно глухо, я его не знал. Фрэнсис, наверное, тоже, но мы знаем ее имя и фамилию. Так что же еще вам нужно?
– Ставили ли Фрэнсис официальный диагноз пограничное расстройство личности?
– Нет. По крайней мере, у меня на этот счет нет никакой информации.
– Кстати, тогда это не называлось пограничное расстройство личности. Вы не знаете, она не посещала врача? Не лечилась от этого? Не принимала никакие медикаменты?
– Понятия не имею.
«Да ты вообще хоть что-то знаешь?»
– О’кей. Дети?
– Только я вроде как.
– Нет, я хочу сказать – у
– Вы считаете, я бы об этом не упомянул? – Ричард яростно смотрит на меня, возмущенный вопросом.
– О’кей. Беременности, окончившиеся раньше срока?
– Я не знаю! – Он картинно воздевает руки и откидывается назад. – В те времена женщины об этом молчали. Если такое случалось. Как-то справлялись с этим сами. Иногда просили денег на аборт.