Рэйчел смотрит на стопку заключений, но говорит совсем о другом, как будто то, что видят ее глаза, и то, что крутится у нее в голове, никак не связано.
– Я… я не могу допустить, чтобы наши пациенты страдали из-за финансовых проблем. Нельзя, чтобы им стало хуже, им и так пришлось слишком много пережить. – Ее голос становится все тише и тише, мысли явно путаются. Рэйчел совершенно потеряна. Машинально, думая бог знает о чем, но совсем не об этом, она медленно подвигает ко мне драгоценные бумаги. Ее глаза широко раскрыты, а челюсть слегка отвисла. Она разжимает пальцы, и пачка заключений ДПЗ падает в мои подставленные ладони. – Нельзя, чтобы они почувствовали эти перемены на себе. Им необходима поддержка…
Рэйчел прерывается на полуслове. В ушах у меня стоит несмолкающий звон. Желудок подбирается к горлу. Я парю в небесах от счастья и в то же время боюсь до смерти. Она вручает мне билет на свободу. Я провожу потными руками по гладкой поверхности верхней папки и с наслаждением ощущаю тяжесть пачки.
– Что еще? – спрашиваю я, не отрывая взгляда от заключений. Не могу поверить, что это происходит в действительности. Рэйчел впала в транс от тревоги и жалости к себе, и я сомневаюсь, что она вообще меня слышит.
– Вот что ты можешь для меня сделать. – Она по-прежнему смотрит в пространство, как будто приняла кислоту и теперь у нее приход. – Не говори никому, что я тону. Не говори персоналу, даже Дэвиду, что у нас неприятности. Поддерживай впечатление, что все благополучно. Пусть никто не увидит, что за шторой кто-то прячется, так сказать.
Она наконец выныривает из своего странного состояния и фокусируется на мне. Ее руки накрывают мои, мои крепко держат собственное спасение.
Я встаю, стараясь не делать резких движений. Надо как можно скорее убраться из этого кабинета, пока Рэйчел не очнулась окончательно, не разгадала мой трюк и не отняла заключения. Она выпрямляется и снова смотрит мне в глаза, растерянно и смущенно.
– Я никому ничего не скажу, если вы не скажете.
Мы как будто пожали друг другу руки. Скрепили пакт. Пакт между двумя тонущими женщинами – до конца притворяться и убеждать других, что они умеют плавать.
Я держу под мышкой пачку заключений, и теперь мне точно известно, что чувствует наркодилер с грузом. Волнение захлестывает меня с головой, но страх еще сильнее. Рэйчел потеряла рассудок к чертовой матери и решила, что лучше всего с заключениями и написанием по ним резюме справлюсь
Нужно действовать быстро, потому что поврежденный мозг Рэйчел – это ненадолго. Да, «Туфлос» в дерьме, но это ее не сломит, и она скоро придет в себя.
Я сдергиваю с пачки ленту ДПЗ, и файлы разлетаются, как раскрытый аккордеон. Они сложены по отделам, и, хотя меня так и жжет любопытство, я сдерживаю себя, откладываю в сторону файлы своих коллег и пытаюсь создать организованную и логичную систему написания резюме. Надо скорее перенести что-то на бумагу, на случай, если Рэйчел решит проверить, взялась ли я за работу, и я начинаю с самого скучного: техники, уборщики и рабочие кухни. Затем пойдет охрана, санитары и медсестры и, наконец, самое сладкое: я покопаюсь в заключениях старшего медперсонала.
Весь мой мозг занимает только одна мысль: Трэвис и доктор Брукс дали нам всем пропуска, позволяющие пройти куда угодно, и никто не узнает обо мне правду. Не знаю, что я буду делать, если открою свой файл и прочитаю в заключении, что никуда не гожусь. Поэтому я засовываю папку со своим именем на самое дно, под все остальные.
Дэвид все еще проводит вместо меня групповой сеанс. Скорее всего, по окончании он придет ко мне рассказать, как все прошло. Я потрачу десять минут, может быть, пятнадцать, а потом мое расписание большую часть дня свободно. У меня назначено несколько индивидуальных сеансов, мне надо поработать над историями болезней и сделать еще пару дел, но вместо этого я вешаю на дверь табличку «Идет сеанс», врубаю на полную мощность прибор «белый шум» и расчищаю стол – убираю все другие бумаги и разную дребедень. Вытаскиваю телефон: там сообщение от Эй Джея – как обычно, ряд эмодзи с намеками – улыбаюсь и выключаю его. Сейчас мне нельзя отвлекаться. Я кладу перед собой две ручки – красную для заметок, черную – для резюме, и пачку листов с официальным логотипом «Туфлоса». Все, я готова приступить к делу.
В каждой папке содержатся результаты тестирования и наблюдений, а также краткое обобщение и выводы. Отдельно идут результаты собеседований. Ко всему этому прилагается история работы в «Туфлосе» и резюме, которые мы писали при трудоустройстве.
После того как Трэвис и доктор Брукс завершили свои исследования и изложили их итоги, Рэйчел по идее должна прочитать их заключения, написать свое резюме по каждому члену персонала и вынести решение, оставить его на работе или перевести на другую должность. Но теперь это моя задача. Настоящие заключения экспертов из ДПЗ будут добавлены к нашим личным делам, что хранятся в архиве, и, возможно, их никто никогда не увидит. В ДПЗ будут посланы только отчеты Рэйчел. Мои отчеты.
Я открываю первую папку. Сальваторе Вальбуэна, рабочий-техник. Десять лет службы в психиатрическом центре «Туфлос». Образование? Диплом об окончании школы. Заключения по тестам и собеседованию? Ничего, что следует принять во внимание. Вывод: пригоден к выполнению текущих обязанностей. Я наскоро царапаю какие-то заметки, аккуратно закрываю папку и кладу ее на подоконник, лицом вниз.
Продолжая листать папки, я вижу, что почти весь технический персонал получил такие же заключения – кроме Карлоса, который очень странно и непонятно ответил на все вопросы тестов и собеседований-интервью, так что сделать из всего этого какие-то выводы оказалось невозможно. Объяснение тут простое – Карлос не говорит по-английски, а ни доктор Брукс, не Трэвис не знают испанского. И вместо того чтобы сделать свою гребаную работу, они просто провозгласили, что он «пригоден к выполнению текущих обязанностей». Чтобы показать свою дотошность и внимание к мелочам, я беру красную ручку и большими буквами пишу, чтобы в следующий раз ДПЗ предоставил тем, кто не слишком бегло говорит по-английски, доктора со знанием испанского языка. Ну что, видите? Я вполне способна выполнить это задание.
Я читаю заключения, просматриваю результаты тестов и не могу не задаться вопросом: они что, усреднили баллы тестирования? Может, кто-то показал хорошие результаты, кто-то плохие, но было решено все более или менее сравнять? По моим прикидкам, примерно половина из нас – абсолютно чокнутые люди, и если сюда мы, возможно, пришли нормальными, «Туфлос» весьма эффективно это исправил. Взять хотя бы Рэйчел, образец нормальности и психического здоровья, – в данный момент она просто расползается по швам. Может ли такое быть, что специалисты из ДПЗ сделали нам скидку? Учли уровень стресса, который возникает в подобном окружении и при таких нагрузках? Взяли на себя ответственность и дали некоторым из нас послабление, чтобы мы не вылетели с работы, пока вокруг бушует океан финансовой неопределенности?
Я разобралась почти со всеми заключениями по вспомогательному персоналу, одинаково монотонными и неинтересными. Теоретически мой рабочий день окончен, и я могу пойти домой и открыть бутылку вина. Холодного вина. Или две бутылки. И спокойно покурить. Но прежде чем я начинаю собирать вещи, меня неожиданно охватывает любопытство, и при всем желании я не могу с ним совладать.
ebooksa